надежды выбраться из их глубины, делали их хозяйку миловидной и привлекательной. За время учёбы в медицинском институте в неё влюбился не один десяток парней с разных курсов и факультетов. Но… всё было тщетно. Ни одному из воздыхателей так и не удалось услышать от красавицы Тани долгожданного слова «да». То ли ни один из них действительно не сумел овладеть сердцем прелестницы, то ли у неё уже был кто-то на примете – всё это оставалось тайной за семью печатями. Улыбнувшись своими иссиня-лучистыми глазами и сказав при этом несколько добрых слов голосом, похожим на звучание флейты, Таня мгновенно заставляла биться сердце представителя мужского пола сильнее. Сама же выходила из аудитории и незаметно исчезала в толпе однокурсников. В то время, как её каблучки цокали по широкой лестнице, поражённый синевой глаз очередной влюбившийся в них молодой человек, продолжал стоять, ничего не замечая вокруг. Это могло продолжаться долго. До тех пор, пока его кто-нибудь не задевал плечом, явно давая понять, что сон уже давно превратился в явь, и что аудиторию в скором времени займёт совершенно другая группа студентов.
Виктор не был исключением. Он давно дышал неровно к Тане, но старался сдерживать свои чувства. Парень не давал другим ни малейшего шанса думать, что он относился к категории влюбленных в красавицу четверокурсников. Но в этот раз даже волшебные нотки, которые всегда можно было услышать в голосе очаровательной девушки, не смогли заставить Виктора переключиться на что-то другое. Мало того, что студентам предстояла какая-то непонятная практика в молодёжном лагере – так там ещё надо было отыскать какого-то якобы психически нездорового человека и описать симптомы как можно детальнее.
- Ну, баран! Ну, придумал! - не переставал про себя чертыхаться Виктор, то и дело поминая профессора недобрым словом. Он заранее представил себе, что ему, скорее всего, придётся сочинять какую-то неправдоподобную историю, которая будет являть собой «правильное» описание визуального наблюдения, а также «жалобы» придуманного пациента.
Сославшись на боль в руке (накануне в институте был матч по волейболу, в котором Виктор и вправду растянул плечевые мышцы), молодой человек быстрым шагом покинул лекционный зал. Занятий в тот день больше не намечалось, поэтому, наспех накинув куртку, он вышел на улицу и, увидев подъезжающую к остановке жёлтую «маршрутку», побежал её догонять.
Ему повезло. Мало того, что он удачно сел в автобус, этот автобус оказался практически пустым. На сиденье, обратившись лицом к Виктору, сидел мужчина в джинсовой куртке с мехом, на руках у которого лежал одетый в светло-синий комбинезон ребёнок.
Сначала Виктора удивило то, что малыш находился на руках у мужчины, а не у женщины. «Не часто приходится в наше время наблюдать подобное», - мелькнуло в его голове. Но его лицо вытянулось ещё больше, когда он услышал речь, которая была обращена к крохотному созданию.
- Значит, так, - говорил мужчина, серьёзно глядя на малютку, - чтобы машину больше мою брать не смел, ты понял? Мал ещё, чтобы за руль садиться! Мы с твоей матерью не такие богатеи, чтобы каждые два-три месяца платить за тебя штрафы.
- Малыш посмотрел на отца серьёзно и неожиданно засмеялся.
- Чего ты смеёшься? – продолжал тот суровым тоном, - никаких шуток! Сказал, чтобы не брал машину – значит не смей брать. Я, что тебе несколько раз должен повторять?
Малютка что-то загулил на своём, только ему одному понятном, языке и снова уставился на мужчину.
- Чего ты мне тут нюни распускаешь? – внезапно разошёлся тот, - в моё время дети слушались родителей, а ты со мной пускаешься в споры, дуралей этакий!
Малыш притих, и мужчина, видимо удовлетворенный его реакцией, заметил уже более миролюбиво:
- Молодец! Ладно, хоть о матери подумал! Уже хорошо, раз меня не слушаешь!
В этот момент ребёнок захлопал глазками, после чего продолжил свой "разговор", не переставая улыбаться.
- Ну, вот и лады! – обрадованно произнёс мужчина, - как хорошо с умным человеком беседовать!
- Господи! – словно обожгла Виктора мысль, - да ведь он же психически ненормальный! Налицо самая настоящая параноидальная шизофрения! Как такой маленький ребёнок мог взять машину и тем более сесть за руль? Вряд ли он вообще умеет сидеть.
В этот момент мужчина нахмурил брови и снова заговорил, не сводя сердитого взгляда с находящегося на его руках малыша:
- А про Катьку свою даже не смей думать! И вообще мне наплевать, что там у неё за мысли относительно тебя! Ты, наверное, и машину-то из гаража тайком выкатил из-за этой вертихвостки!
Кроха вдруг зашевелился и стал выказывать явное неудовольствие. Он запыхтел, потом задрыгал ножками и издал похожие на кряхтение звуки.
- Что? – чуть не подпрыгнул на сиденье мужчина, резко сводя густые чёрные брови к переносице, - ты что-то сказал, оболтус несчастный?
- Ого! – подумал в этот момент Виктор, ошарашенно глядя перед собой, - да тут ещё и явный истерический синдром присутствует!
В его памяти неожиданно всплыли слова Танечки о том, что нездоровые психически люди могут встретиться там, где этого даже не ждёшь.
- Точно! - подумал Виктор и стал размышлять над тем, кто мог доверить ненормальному человеку маленького ребёнка. Впрочем, через некоторое время, его захватила мысль о том, что надо срочно придумывать план спасения.
В этот момент мужик напротив рявкнул:
- Всё! Дома поговорим!
И вскочил с места. Кроха заплакал. Виктор тоже вскочил с твёрдым намерением отобрать малыша у страдающего психическим заболеванием папаши.
В этот момент у мужчины из уха выпал маленький белый наушник, и он, обращаясь к Виктору, совершенно спокойно попросил:
- Парень, подними, а? А то я, видишь, какого маленького держу? Несподручно мне. Даже мобильник ради такого случая пришлось в карман убрать.
Виктор, как во сне, нагнулся, поднял наушник и подал его мужчине в джинсовой куртке.
- Ну, Данечка, - ласково заговорил тот, покачивая малыша, - через одну остановку мы уже и выходим. Не плачь, маленький.
- Спасибо, - улыбнулся он, забирая наушник из рук Виктора. – Вот жизнь сейчас пошла, - вздохнул он, не обращая внимания на изумленное лицо студента, - сын совсем от рук отбился! То ему новый компьютер подавай, то современный телефон! Теперь вот до машины добрался, негодник! А я и так занят, не могу с ним по-нормальному пообщаться, так ещё младшая сестра попросила с её малышом полдня посидеть!
- А когда мне? – продолжал рассуждать он, прижимая к себе хнычущего мальчика, - у меня строительство дачи горит! Я и дома-то уже забыл, когда был в последний раз.
- Да ты садись, чего всё стоишь? - приятельски улыбнулся он Виктору, - помог уже! – и он разжал кулак, в котором находился наушник. – Нам всё равно сейчас выходить, правда, Данька?
Внезапно успокоившийся Данька снова заулыбался и загулил. Мужчина крикнул водителю:
- Командир! Останови вот тут на повороте! – и через несколько секунд, аккуратно держа крохотное создание, выскочил из «маршрутки», оставив Виктора стоять с широко раскрытым ртом.
38. «ИМР. Чтобы жить» https://fabulae.ru/prose_b.php?id=103875 (сокр. Присланный вариант)
Владимир Гуляев https://fabulae.ru/autors_b.php?id=11656
Его дважды готовили к операции: первый раз подготовка закончилась на выпитой мензурке с касторкой, после чего что-то изменилось и операцию перенесли на другой день. Во второй раз молодая медсестра мило улыбалась и подбадривала его и нежно уговаривала принять 'касторочку': не бойся, всё будет хорошо, а потом с 'любовью в глазах' поставила укол похожий на укус комара, обнадёжив его при этом, что и операция тоже будет не сложной, уснёшь-проснёшься, и всё будет опять нормально. И он ей дважды поверил, да и как было не поверить такой сероглазой милашке; и дважды возвращаясь в палату, он ложился на уже надоевшую кровать и продолжал чтение очень интересной книги "Щит и Меч". Первый раз она была прочитана им ещё до того как сняли фильм, а сейчас читалась с ещё большим интересом и герои книги представали перед глазами как в фильме - полной картинкой. Читалась книга легко, а слова в строчках стояли стройно как солдаты. Но через какое-то время буквы в тексте стали совершать медленные колебания, наклоняясь, то вправо, то влево и раздваиваясь при этом, а затем и вовсе начали приплясывать и превращаться в беспорядочные кривые и полуокружности, а потом они дружно устроили хаотичное движение по страницам книги; глаза следили за бегающими буквами, а мозг не успевал составить из них слова, становилось весело и, вроде даже как в порядке вещей появилась какая-то лёгкость, глаза сами закрывались от тяжести век, хотелось спать. В чуть смазанной картинке он ещё увидел, как в палату вплыли две красивые улыбающиеся медсестры, похожие на ангелов, а между ними покачивалась белая каталка.
Его штормило от введённого препарата, мысли тормозились. Казалось, что он чувствует их тяжесть и тело отказывалось слушаться. В последнем усилии и желании не показывать слабость перед этими двумя чудными созданиями он постарался спокойно раздеться и, что-то говоря им, водрузил своё становящееся непослушным тело на каталку. Ощущение невесомости разлилось по всем частичкам тела, мыслей не стало - наступило простое и приятное наслаждение свободой и лёгкостью. Последнее, что зафиксировал его мозг - были люди в серых халатах и масках, большой круглый светильник, с яркими лампами. Лампы начали медленно вращаться, быстро ускоряя вращение, потом слились в одно яркое пятно, а дальше наступила темнота - провал.
Выход из ниоткуда был сложным, сознание медленно просыпалось: тяжелые веки, чуть приоткрывшись, закрывались вновь - он опять впадал в сон. Сколько времени это продолжалось неизвестно, но мозг постепенно начал фиксировать эти кратковременные пробуждения. Очнувшись в очередной раз, он уже дольше не впадал в сонное состояние и мог немного осмотреться.
Одиночная палата, слегка освещаемая настенным плафоном дежурного света, сзади - зашторенное окно с ночью, две двери впереди - одна для выхода из палаты, вторая возможно в туалетную комнату, две кнопки на стене слева, красная и зелёная, небольшой столик справа, над ним две трубки, видимо для подачи кислорода? Ощущения времени не было, была сухость во рту, тяжесть в голове и чувство подавленности, да неприятное жжение в области живота.
Откинув простынь и приподняв в несколько слоёв сложенную белую марлю с красными пятнами, он увидел длинный, уходящий от груди вниз операционный шов смазанный йодом, с запёкшимися каплями крови, ершом торчащими нитками и как-то просто, без испуга, с грустью подумал: 'Всё. Значит, селезёнку вырезали. Процесс пошёл. И что же теперь дальше?'
В голове что-то щёлкнуло, и он стал слышать происходящее вокруг. За окном посвистывала метель, шелестя и постукивая снежинками по стеклу, за стенкой слышались негромкие стоны, в углу гудела вентиляционная решётка. Он вдруг ощутил себя потерянным и одиноким в этом мире, в этом незнакомом городе, в тысячах километрах от дома. Гнетущее чувство заполнило его внутреннее пространство и ему стало жаль себя, свои семнадцать лет жизни, которые как-то сразу пронеслись в один миг перед глазами и стали какими-то далёкими -
