Тут он хватал всех, кого заносило попутным ветром в нашу форточку.
Правда, я так ни разу не увидел моментов этой охоты. Но Яна утверждала, что наблюдала, как Mantis молниеносно выбрасывал вперед свои длинные лапки, чтобы схватить беспечную сквозь гардину летящую добычу.
Так продолжалось до тех пор, пока все эти крылатые и назойливые доставалы не исчезли. С началом холодов уснул и наш постоялец.
– Что мы с ним будем делать? – спросил я ангела - хранителя.
– Пока не ссохся, я аккуратно его сниму и положу в колыбельку, – деловито сказала дочка. Оказывается, у нее для этой цели была заранее склеена из бумаги коробочка. Сняв сонного богомола с занавески, Яна положила его на мягкую ватную постельку, а корзиночку прицепила к карнизу гардины.
Маленькое, вечно сидящее в молитвенной позе, существо оказало на нас благотворное влияние. Мы с моей дочкой стали стройнее (особенно я), потому что все эти несколько недель ужинали до наступления темноты.
Его появление научило мою дочь работать со словарем. Она перелистала массу справочников, пытаясь выяснить, сколько же времени живет Mantis Religiosa.
К счастью, не нашла. Я тоже вел такой поиск и тоже безрезультатно. Я боялся, что золотой наш Mantis не проснется уже никогда. Яна же верила, богомол, потому что золотой, непременно воспрянет от спячки, чтобы снова защищать наш дом от этих ужасных разносчиков заразы – мух и кровопийц комаров и коварной моли. Она рылась в книгах, поскольку хотела знать век своего друга. И надеялась, что золотой богомол живет если не вечно, то хотя бы столько же, сколько человек.
Еще я стал замечать, что моя девочка часто сидит в позе Mantis, а губы её шевелятся…
Так мое дитя научилось молиться, шепча наизусть «Отче наш».
С наступлением тепла Mantis проснулся. Взобрался на старое место у форточки. Но сидел там недолго. Он улетел в зеленую даль, как только набрался для этого полета сил.
– Mantis непременно вернется и не один, а с женой и детками! – говорила Яна, едва сдерживая слезы радости и печали.
Маленькая девочка за минувшую зиму повзрослела так, что смогла понимать: имеющий крылья улетает, и чаще всего никогда не возвращается.
И этому ее тоже научил наш золотой богомол.
Я тоже по - своему пережил этот улет. Единственное, меня радовало лишь то, что девочка не увидит смерти своего Mantis и долго будет верить, благодаря своему, всё ещё нежному возрасту, что золотые богомолы живут если не вечно, то хотя бы столько же, сколько человек.
Праздник на подоконнике
Жили-были на подоконнике елочка и кактус. Подоконник был небольшой и тесный, потому, кроме этих двоих, никаких других растений там не водилось.
От избытка тепла елочка часто роняла хвою. Иголочек бывало так много, что они устилали не только вазон, но падали на подоконник и даже на пол возле окна.
Крепышу кактусу было соседку жаль. Вместе с тем ему было приятно стоять осыпанным ароматными иголочками.
Хмуря бородавчатое колючее лицо, он частенько размышлял: почему так получается, чтобы кому-то было приятно, кто-то должен страдать? Неужели счастье невозможно без потерь?
Раз в год елочку украшали. Она в такие дни становилась очень красивой. Сверкая искусственным снегом, перевитая нитями дождика, вся в мишуре и блестящих игрушках она думала, глядя на своего приятеля, ощетинившегося белесыми иглами. У него и у меня так много общего. Оба мы зеленые, оба в иголках. Меня украшают, а его нет. Неужели для праздника важно, есть у кого-то ветки или их нет?
Елочке хотелось поделиться с кактусом своими нарядами; она осыпала его сверкающими блестками, роняла на него отблеск своих украшений.
Шли годы. Елочка становилась все выше и стройнее. Кактус толстел и еще гуще обрастал белесыми иголками.
Однажды елочка проснулась от непривычного для будничного утра шума. Люди восхищенно переговаривались. Но елочка знала, что до Новогоднего праздника еще очень далеко, и что в этот раз не она стала причиной таких восторгов. Елочка посмотрела вниз и веточки ее дрогнули он неожиданности. Но это была приятная неожиданность, от которой посыпался дождик иголок прямо на голову колючего друга. И не только на голову. Зеленая нежная хвоя, словно в снег, падала на белый ароматный цветок. Он появился ночью из той, самой большой и особенно некрасивой бородавки, выросшей на макушке кактуса. Елочка очень обрадовалась появлению цветка, хоть и понимала – с нею такого чуда никогда не может быть. Елки ведь не цветут. А вот взрослые кактусы, оказывается, раз в год распускаются хотя бы одним цветочком. Еще елочка подумала о том, что теперь у них на подоконнике будет два праздника: Новый год и цветение кактуса. Какой же ты красивый! - сказала Елочке кактусу и подумала, что все могут быть красивыми. Нужно только дождаться своего праздника.
Кактусу было приятно, что возле подоконника толпятся чада и домочадцы. Но всего дороже для него было восхищение Елочки. Молчуну, ему не привычно было высказываться да еще по поводу своего собственного цветка. Ему вдруг показалось, что со стороны он с цветком на голове выглядит смешно и нелепо… Но кактус был застенчивым и все свои мысли и чувства он привычно спрятал за длинными и белесыми колючками.
Зангезурка
Женщины моей жизни были красивыми. Всех я любил искренно и нежно, хотя столь сильное обожание не мешало мне ревновать. И, как потом выяснилось, почти всех безосновательно.
Таня, едва появилась, сразу же стала мне женой.
Ей было восемнадцать, а мне двадцать шесть.
Она смотрела на меня с восторгом, а я не знал, чем оплатить своё счастье.
Потому одаривал её всевозможными безделушками, хотя в тот период семейной жизни у нас не было самых элементарных бытовых вещей.
На свой первый гонорар я купил соутар – колье, кованное из серебра с аметистом. Надевала она его только для меня и для гостей.
А когда мы получили квартиру, я привёз в наш дом «Зангезурку». Привёз из Шеки. Есть такой в Северном Азербайджане райцентр. Именно там, выйдя из чайханы, я наткнулся на крошечную лавку, все уставленную поделками из керамики. Там я увидел её – нашу Зангезурку.
Керамические панно: головка в бирюзовом платке: не покрыты только нос и глаза… Такова верхняя часть. Нижняя половина стилизовала архалух виноградно-зелёного цвета. А соединялась эта двухчастёвая конструкция кожаным ремешком. Она была не громоздкой, лёгкой и притягательной для глаз любого, кто бы ни входил в наш дом. Визитёр словно бы попадал в магнитное поле восточно-очерченных карих глаз Зангезурки.
Таня всякий раз находила для неё такое место на стене, чтобы гости сразу же видели единственное украшение гостиной.
Однажды определив такое место, хозяйка больше никогда не меняла его. Мы трижды переезжали, и всякий раз Таня находила такое расположение, с которого наша Зангезурка буквально приковывала к себе внимание.
Любое праздничное застолье мы готовили вместе. Я стряпал большие блюда, она занималась салатами, украшениями и сервировкой.
Потом за несколько минут до прихода гостей надевала колье, и гипнотически-ослепительная садилась в кресло. А я шёл открывать дверь…
Больше всего я боялся, что какой-нибудь завидущий взгляд сглазит мою красавицу.
Не зря сказано: чего боишься, то и станется.
Со временем у неё стало много другой изысканной бижутерии. Но как бы эти предметы роскоши ни были ей дороги, она никогда не надевала их вместе с колье.
В девяностые годы, когда я ушёл к другой, она, выживая, продала все книги, которые я ей оставил, а потом отнесла в скупку и всё золото.
Угасающую Танину память и разрушающийся рассудок скрашивало кованное на серебре аметистовое колье. Пустую же квартиру, которую я оставил ей, полагая, что откупился, стерегла керамическая Зангезурка, так похожая на хозяйку печальными своими глазами.
34.Саночки https://fabulae.ru/prose_b.php?id=112649 https://fabulae.ru/autors_b.php?id=12206
Свал
Громыхая и ухая, постанывая и повизгивая, священная война откатывалась всё дальше и дальше на запад.
Бугры земли, нарытые наспех, именуемые в народе братскими могилами, уже поросли травой и бурьяном. Некому пока ухаживать за ними. Война! Будь она проклята!
Порывом ветра срывало последние листья с деревьев, накрапывал осенний дождь. Казалось, сама природа плачет от уныния и безысходности.
Весной – другое дело! Молодой травке ещё невдомёк, на какой благодатной почве она взошла. Сколько живительного гумуса скопилось под нею!? Если бы она знала, какой ценой далась ей жизнь. Но, как говорится: Живое – живым!
За лето она пожелтела и пожухла. И тут спасительные дожди, на целый месяц.
Настроение у Саньки было подавленным.
Свою лепту в это внёс председатель колхоза "Пролетарий" Пантелей Гирин.
Пантелей Гирин - невзрачный, низкорослый мужичок с оспенным лицом, вместе с лесником обходили сараи и дома, в поисках срубленных молодых дубков в лесу. Потеря для леса небольшая, но кто посмел посягнуть на социалистическую собственность государства. Наказание к расхитителям должно быть скорым, суровым и неотвратимым.
В молодости - активный участник раскулачивания своих односельчан в Погарском районе, на Брянщине, проявил себя жёстким, порой жестоким активистом и был принят единогласно в члены большевистской партии ВКП(б). Не пощадил он семью пасечника Чмелева, единоличника, не вступившего в колхоз, и других зажиточных крестьян и середняков. Даже своего родного дядю, середняка, пытался раскулачить. Угрожал физической расправой, требовал излишки сдать в колхоз.
Но случалось получал и отпор. Так, при раскулачивании Корнея Костромы, выскакивали активисты в окна и спасались бегством. Крепким мужиком оказался Корней, да и топор в его руках был веским аргументом. Корнея взяла карбовская беднота на поруки. Да не тут то было! Отсидел Корней несколько лет в Клинцах.
Раскулачили отца Владимира Бакушина(Цыркуна) и сослали на Соловки.
Раскулачили за то, что у него пали три овцы. Сдохли? Значит враг народа!
В двадцать четыре часа, большая семья Чмелева была выслана из деревни.
Зимой полураздетое семейство увозили на санях в неизвестность.
Жители деревни украдкой совали им продукты, обувку и одежонку, рискуя угодить под суд, за помощь врагам народа.
Много недобрых дел совершил коммунист Гирин, чем сыскал себе очень дурную славу среди односельчан и жителей окрестных деревень и сёл.
Используя свое служебное положение (власть) и игнорируя доводы своего отца о близком родстве(кровосмешении), женился на своей двоюродной сестре, неописуемой красоты девушке. Ей едва исполнилось шестнадцать лет. У них родились три сына. Жизнь налаживалась, но началась война.
Коммунист Гирин, вместе со своим старшим сыном, ушёл в партизаны, оставив жену и двоих детей в чужой деревне на милость немцев. Впоследствии, жена и дети будут расстреляны немцами в Погарском питомнике. После войны, в городе Клинцы, будет убит в драке его старший сын. А до этого, с приходом Красной армии на Брянщину, он "отмазал" сына от дальнейших боевых действий, отправив на войну своего родного племянника Николая. Николай был ранен и вернулся без ноги.
Став командиром партизанского отряда, совершал ночные рейды по окрестным сёлам. Под угрозой расправы забирал в партизаны молодых парней, забирал у жителей одежду и продукты (иногда последнее)
