Государственная роль православия в объединении Русского государства (XIV-XV вв)

Православные активисты наиболее часто выставляют заслугой православия и Церкви объединение Русского государства  в XIV-XV вв. Мол, раз люди были поголовно православные, Церковь усилилась, а государство приняло Церковь в число своих институтов, то за счет этого и объединились разрозненные русские княжества. Да потом еще и иго, услившись, сбросили.
Хорошая сказочка дле тех, кто не любит читать историю. Дело в том, что Церковь как раз, став крупным земльным феодалом, в первую очередь боролась за свои привелегии, за увеличение своего богатства, и если уж пеклась о приросте земель - так это своих владений, а не государственных территорий. (56)  Потому была не просто независимой от государства, но старалась влиять на светскую власть. При этом, никакие государственные задачи ее особо не волновали: как было отмечено выше, русская православная церковь признавала верховной властью монгольских ханов, а русские князья в лучшем случае едва дотягивали в глазах митрополитов, до равных по статусу главе церкви. Даже когда Иван III покушался на церковные владения, священники отвечали следующим образом: "приложив к своему ответу семь ханских ярлыков (конечно, в русском переводе), собор обращался к вел. князю с таким наставлением: «посмотри, благочестивый государь, и неверные цари (т. е. ханы) не дерзали обижать церковь; как же ты решишься отнять у нее ее вековое достояние, полученное ей от твоих благоверных предков»?" (57)
Следует отметить, что в целом в первой четверти XIV века усилилось влияние митрополичьей кафедры на политическую борьбу в Северо-Восточной Руси. В отношении митрополитов к междукняжеской борьбе постоянно заметна противоречивость, двойственность, которая определялась тем, что, с одной стороны кафедра была заинтересована в укреплении политической стабилыности и прекращении ордынских набегов, от которых, не смотря па все охранные грамоты, несомненно, страдали зачастую и церковные имущества; с другой стороны, митрополиты не могли не понимать, что победа одного из соперничающих княжеских домов в конечном счете приведет к покушениям на церковный суверенитет со стороны светской власти. Постоянная опасность раскола русской митрополии, возникшая в результате перенесения кафедры из Киева во Владимир на Клязьме, существенно усложняла и без того далеко не простое положение митрополитов. Эта опасность, периодически становившаяся реальностью, ослабляла престиж митрополитов и в конечном счете заставляла их еще больше опасаться усиления великокняжеской власти.
В начале XIV века митрополичья кафедра не способствовала объединению Руси, колебаясь меж двумя соперничающими политическими центрами - Москвой и Тверью, поочередно делая реверансы каждой стороне исходя из собственных сиюминутных политических соображений. Свой материальный и духовный потенциал Церковь не стремилась предоставить ни одному из противников, заняв позицию выжидательного нейтралитета . (58)
Во второй четверти XIV века какие-то совместные целенаправленные действия московского князя и митрополита отсутствуют в источниках. При Иване Калите ведется работа по созданию религиозно-политической идеологии, обосновывающей главенство Москвы в русских землях, но митрополичья кафедра к этому совсем не имела отношения.  Работа проводилась "под руководством московских великих князей Ивана Даниловича и Семена Ивановича. Непосредственными исполнителями выступали, как правило, великокняжеские мастера, а теоретическую базу этой деятельности разрабатывали придворные книжники, ученые монахи московских монастырей".  - писал Н. С. Борисов.(59)
В третьей четверти XIV века одновременно усиливались великокняжеская власть и митрополичья кафедра, что позже привело их к острому противоборству. Кафедра усилилась за счет союза со старыми московскими монастырями, став значительной социально-политической силой. Князь Дмитрий Иванович в это время, желая держать эту силу в узде, планирует создать полностью управляемую великокняжеской властью митрополичью кафедру. Церковь, в свою очередь,  не желала идти на подчинение светской власти.(60)
И в конце XIV века это вылилось в острый кризис меж светским главой и духовным. Князь Дмитрий пытался возвести на кафедру своего ставленника Митяя, однако последний загадочно скончался, по слухам - не своей смертью. Князь сделал своим новым ставленником Пимена, но кафедра, в противовес ему, возвела Киприана. Желая получить поддержку перед Куликовской битвой, князь Дмитрий вынужден был снять своего ставленика и принять Киприана. Однако, после бегства митрополита при приближении войск Тохтамыша к Москве, князь добился постановки вместо него уже упоминавшегося Пимена. Не успокоившиеся "старцы", тем не менее, стремились сместить ставленика светской власти и заменить его своим. Итогами этой политической борьбы стало временное забвение идеи "управляемой кафедры" со стороны князя и приостановка процесса сближения кафедры с монастырями. Говоря грубо - ни светская, ни духовная власть ничего не добились,а конфликт, тянущися уже почти век, так и не желал заканчиваться.(61)
С конца XIV по первую половину XV веков идет мощный прирост территорий: Московское княжество вбирает в себя Суздальско-Нижегородское княжество, Рязанское, идет борьба с Новгородом за присоединение Двинских земель. Но какую роль при этому играет митрополичья кафедра? Еще в конце XIV  века она всячески старается вести обособленную политику, мало пересекающуюся с политикой московских князей, всячески подчеркивается политический суверенитет Церкви (как, например, принятые митрополитом Киприаном в Твери решения о вражде епископа Висленя с князем Михаилом были приняты без участия великокняжеской власти и отстранено влияние местной светской власти на замещение епископской кафедры). Митрополит Киприан не просто не содействует Москве в политике с Литвой, но прямо настаивает на переговорах об унии католической и православной Церквей. Князь Василий Дмитриевич, в ответ на привлечение Киприаном авторитета Константинопольского патриаха, запретил упомнинать византийского императора во время богослужений. Что митрополит позже вытребовал обратно.
Преемник Киприана Фотий активно заботился о сохранении влияния в западной части своей митрополии, потому часто посещал владения политического соперника Руси - Литвы: в 1409, 1411, 1412, 1414, 1420, 1422, 1428 и 1430 гг. При этом он избегал открыто поддерживать московского князя. Великий князь в свою очередь не поддержал усилия Фотия по возвращению митрополичьего "месячного суда" в Новгороде.
С 1425 года разразилась жестокая феодальная война за великокняжеский престол, и Церковь не только не пыталась оную остановить, но и приняла активное участие в распре. Неубедительные попытки митрополита Фотия примирить партию Василия II с Юрием Звенигородским ожидаемо не принесли результата. А вот пример поощрения к войне и клятвопреступничеством при участии "старцев" имеется: игумен Кирилло-Белозерского монастыря Трифон "освободил" от крестоцеловальной клятвы на верность Дмитрию Шемяке его противника Василия Темного, что дало новый виток междоусобиц.
5 июля 1439 г. здесь была подписана уния, главным сторонником которой среди православного духовенства выступил митрополит Исидор. За услуги, оказанные католичеетву, папа возвел Исидора в сан кардинала-пресвитера. В Москву он вернулся лишь 19 марта 1441 г. Перед митрополитом-униатом несли католический крест. Во время торжественной службы в Успенском соборе Исидор, в соответствии с условиями унии, вместо патриарха поминал папу римского Евгения. За что был почти сразу арестован по приказу Василия II и помещен в Чудов монастырь, откуда бежал в Рим. Что показательно, ни в одном источнике нет сведений о выступлениях московского духовенства против митрополита-униата.  (62)
Сахаров А.М. считал, что причину такой внезапной лояльности следует искать "в нежелании церковников принять такой порядок вещей, при котором великий князь своею волею распоряжался назначением и смещением митрополитов, а именно этим грозил прецедент с Исидором и разрыв связей с константинопольской патриархией вследствие отказа от Флорентийской унии". (63)
Так же митрополличья кафедра и великняжеская власть активно боролись за привлечение на свою сторону такой политической и экономической силы, как монастыри (да, формально они подчинялись кафедре, но при этом единым институтом не являлись, и, при случае, каждый монастырь вел свою собственную политику). В следствии этой борьбы финансовое благополучие и земельные владения монастырей изрядно возросли за счет "пожертвований", а в государтве начался всплеск храмового строительства и основания новых подворий.(64)

Ну а что же случилось во второй половине XV века?
"Давая общую оценку позиции церкви в политической борьбе второй половины ХV в., следует прежде всего отменить, что помощь, оказываемая церковью московскому правительству, была весьма скромной. Передовой отряд церковных сил - митрополичья кафедра - не оказала великому князю эффективной поддержки в его централизаторской политике. В ряде случаев митрополичий дом шел на прямое сотрудничество с противниками объединения страны, саботировал мероприятия, направленные на идейное обоснование московского государственного строительства. Великокняжеская власть имела все основания рассматривать политическую линию митрополичьего дома как одно из проявлений феодальной раздробленности".  - пишет Борисов .(65)

Имея проблему в лице митрополичьей оппозиции, великокняжеская власть пытается ввести своеобразных "неофициальных церковных лидеров", налаживает контакты с движениями и деятелями, враждебными "Дому пресвятой Богородицы" - литовскими митрополитами, католиками, новгородскими еретиками.
Занятая своим внутренним укреплением Церковь не принимала участия в освобождении от монголо-татарского ига.
Монастырские "старцы" не являлись авторитетной силой, переживая раскол: обострились противоречия меж городскими и "пустынными" монастырями, меж монастырской верхушкой и рядовыми иноками. Развернулась борьба иосифлян (сторонников церковного землевладения и влияния церкви в политику) и нестяжателей (противников церковного богатства и вмешательства "старцев" в политическую жизнь страны). В случае победы последних Русское государство получило бы вполне благополучный и близкий к народу образец духовного авторитета. Но это означало бы конец беззаботного благополучия для структуры мафиозного характера, каковой являлась на протяжении многих веков православная Церковь. Потому в результате активной политической борьбы победу нестяжателей Нила Сорского сделали невозможной.(66)
Итого: в период становления русского государства, Церковь, озабоченная сохранением и приумножением собственного имущества и влияния, не только не оказывала поддержки великокняжеской власти, но очень часто вела с ней открытую борьбу.  Она не помогала ни в объединении княжеств в единое государство, ни в свержении монголо-татарского ига. А редкая ее помощь