Нас псалoм предупреждает, что в грядущем ожидает (По псалму 78: 1 - 3):
Вот язычники придут в лихости стязаться: кровь, как воду проливать, трупами бросаться. Наглотались мертвечины звери, птицы, гады. С голодухи нажрались, а теперь не рады. От того на площадях воздух пышет смрадом. Некому тела убрать! - кладбище-то рядом. А в поруганных церквях - мухи, гниль и тленье. То, что раньше называлось мерзость запустенья
Почему же не стыдятся так вести вельможи? Ни во что уже не ставят Заповеди Божьи.
Нас набатом пробуждают Благой Вести строфы: ну, очнитесь же скорее, шаг до катастрофы! Кто, скажите, прекратит ночи избиенья? Ну, конечно же, Христос. По Его веленью выйдут правду защищать дети ветеранов, кто Россию отстоял, Бонапарту навалял, у кокетливой Европы слезы горечи унял.
Что же в ротах у солдат? - горны изредка гудят, караулы заступают, порученцы разъезжают, полевые кухни варят. В переносных же церквях Бога истинного чтят.
А у нас и шум и гам, беготня и тарарам! От подошв уж дым клубится, не успеем - время мчится! Беспокоятся невесты: день один до скорой фьесты. У портних свои заботы: сутки только для работы.
Час ударил, странный бал походил на карнавал. Мушкетеры, короли, шпаги, шляпы, колпаки (нарушение канона ломку вызвало фасона предусмотренных одежд. Вслед регламент полетел, за порядком кто б смотрел!).
А хозяйка ухмылялась, ведьма старая смеялась: ”Вот пройдохи, вот фрондёрки, бабы сроду фантазёрки!” И девичник разрастался, холл просторный набивался. Тут хрычовка проходила, удивляясь, проронила: ”Есть и в платьицах милашки - под вуалями мордашки. Ну... не каждая девица от природы мастерица. Стражам: Этих без дознанья провожать в зал ожиданья!”
Был обычай местно-чтимый, бытом освящён старинным: перед танцами гостям предлагалось сесть к столам. Ну, совсем уж не логично: с полным брюхом лечь прилично, но не прыгать. Как сказать! - молодёжи безразлично, отплясавши тур ритмичный, просят им фуршет подать, как же можно голодать? |
