Я тоскую.
Мне больно.
Почему я тоскую?
По Родине.
Я завидую тебе. Если ты можешь однажды собрать себя в кучу, сесть в поезд, купить билет на самолёт, забросить сумку на заднее сиденье машины и через 2 дня, несколько часов или мгновение оказаться в родном, умиротворяющем, обволакивающем и растворяющем тебя месте. Напоминающем о самом сказочном времени, заставляющим ликовать, визжать, хохотать и плакать от восторга одновременно. Согревающим, убаюкивающим, и приснившимся тебе вдобавок. Что, проснувшись, ты засомневаешься, а не сон ли явь? То я не могу попасть в такое место - на мою Родину, Родинку, Родиночку. Не могу окунуться в неё с головой или просто потрепать по плечу друга детства с посидевшими висками. Я не могу пробиться к ней, заполняя вновь и вновь таможенную декларацию и улыбаться, улыбаться на казахском языке с акцентом, не вызывающим ответной реакции. В конце концов, я не хочу сходить с поезда там, где моей Родины нет!
Потому что её больше нет!
Нигде!
Если бы она Атлантидой ушла под воду получилась бы красивая легенда. Но она не сгорела как Помпея и не вымерла, как земля в месте падения Тунгусского метеорита. Она вообще не куда не делась и поэтому я негде не могу прочитать «некролог» своему детству, сноску о зарождении моей юности…. Заглянуть лет 10 спустя в кладовку и наткнуться на анкету для девочек за 4 класс:
Вопрос №1. Кто из мальчиков в классе тебе нравится?
Ответы: 1.Алёша. 2.Алексей. 3.А.Г.
Она, конечно, долго болела, прежде чем умереть. Я навещала её. Что-то сейчас на её месте – я не узнаю. Пройдусь по улице и не встречу не одного знакомого…. Не с кем не поздороваюсь, не начну расспрашивать. И защемит сердце – чужая…. Я чужая этому поколению, выросшему бог весть, на чём и как. Чужая этим скрипучим пожелтевшим соснам…
Сосны…
Побегу босиком по иголкам, по шишкам, по клеверу, запнусь, растелюсь и вот он перед носом – маслёнок, маленький такой, хорошенький. Масленый, а рядом ещё и ещё и ещё один… Наберёшь на радостях такой мелочи полный подол платья, примчишься домой и сиди, чисти грибочки. Плёночку ножичком подцепляй и тяни, освобождая светлую плоть. И чего на них набросилась, нарвала? Склизкие такие, липнут к пальцам. Вся прелесть находки возобновляется, час, два спустя, когда маленькие жареные комочки вперемешку с душистой картошечкой отправляешь в рот и запиваешь всё это великолепие холодным молочком. Фу, молоко, терпеть не могу, но с жареной картошечкой с грибочками, с укропчиком – просто сказка! Здесь же, на столе, рядышком, в белоснежной пиале с голубыми горошинками благоухает земляничка. Да там же она и нашлась. Две полных горсточки! Ягодки крупные, яркие, так и просятся в рот. Но, увы, сейчас их слопают младшие братья и достанется то может ягодки три. И будешь катать эти ягодки во рту и медленно проглатывать капельку за капелькой земляничного сока, пропуская ягодки сквозь зубы. Вкуснотища! А в вазе, старенькой такой, простой стеклянной вазе, больше похожей на большой граненый стакан, стоит букетик. Нет, не букетик жалких беленьких колокольчиков, а настоящий шедевр: лиловые, фиолетовые, белые, жёлтые – подснежники! С огромными цветками и волшебным, неповторимым ароматом ….
Конечно, подснежников на столе стоять не может рядом с земляникой и маслятами. Они цветут весной. Но в памяти всплывает всё вместе, одним натюрмортом. И от этого начинает кружиться голова…. Не повторить… Не прокрутить, не перемотать видеопленку. Перематывать остаётся свои сны, ощущения, память.
Приеду.
Пойду в лес.
Ветер какой-то навязчивый. Ничего не услышать.
-Что?
- Что? - Всматриваюсь в верхушки сосен. Оттуда спускается шёпот. С ветки на ветку, ниже и… Я сейчас услышу, как тогда в детстве… Я слышала, как разговаривают сосны, как они поскрипывают, разминаясь и покачиваясь, сплетаются кронами и… Я слышала песню. И сейчас я услышу, услышу! Но ветер подхватил и понёс высоко высоко все слова, что хотели сказать мне мои деревья. Ничего не слышу. Только свист в ушах. Я поёжилась, по озиралась по сторонам. Мрачно, коричнево. Может потому что я приехала осенью, в ноябре? Я застыла, прислушиваясь к ощущениям, к пощипываниям, к покалываниям не то в груди, не то в мыслях. А ветер напротив, налетел, набросился и растрепал мои волосы и прогнал меня, ревнивец. Что-то я не помню тебя, ветер. И я уйду. Оглядываясь.
И что это мне в след?
Призрение?
Обида?
Любимый, любимый мой, ну прости меня, прости меня, дурру! Уехала, бросила, и долго не возвращалась. Искала счастья на чужбине. Забыла тебя. Приехала. И жду радости. Любимый, любимый мой, гони меня, гони! За предательство!
Пойду по селу. По Родине.
Где ты была, когда твоя Родина умирала?
Когда покинутая всеми, она так нуждалась в тебе, в нём в каждом из нас. Когда она переживала худшие свои времена. Когда пришли чужие и делали что хотели, ломали дома, сносили исторические здания, и убивали, убивали всё вокруг. Конечно, и они ушли, как ты. И им на смену пришли снова чужие. Они покачали головой и стали всё скупать. Поставили шлагбаумы у леса, и даже намеревались почистить озеро, которое умирая, отравляло своими зловониями всё еле живое вокруг. Они стали латать дороги и заселять дома. Что-то построили и что-то покрасили. Им теперь шепчут мои сосны и журчат весенние ручьи. Им ветер укладывает косы и поправляет кепи.
Они живут в доме моего детства…
Чужая.
Я чужая.
Я стою напротив, так близко, но совершенно нелепо сейчас протянуть руку и открыть скрипучую калитку, как не странно, всё ещё ту самую калитку, которой касались руки моего деда, бабушки, мои маленькие ручонки. Нелепо зайти и встать посреди двора, и поворачиваться и наткнуться на высокую деревянную лестницу. Ту самую лестницу, по которой ещё шестилетним ребёнком, пока никто не видит, карабкалась на самый верх. На крышу. Забравшись на выступ чердака и растворившись в ветвях тополей, всматривалась и всматривалась в голубое глубокое небо с пышными белыми облаками, и разговаривала с ними, и напевала песенки обо всём, что может прийти на ум шестилетнему ребёнку сидя на крыше.
Как и нелепо постучать…
Фотографирую.
Фотографирую залитыми слезами глазами…
Вглядываюсь в стёкла окон в надежде, куда же от неё деться? Всё чужое! Даже страшно. Оно вроде всё тоже, но уже не то. И от этого ещё больней. Оно, всё это, как бы смеётся над тобой. Картинка на воде – коснись и пойдёт рябь, и растворится вовсе…
Господи, как же я тебе завидую, если у тебя есть Родина, Родинка, Родиначка! Как же мне за тебя радостно! И как же жить дальше…
А так и жить. Перебирая фотографии, сочиняя стихи, и грустить, грустить, тосковать, нескончаемой тоскою до конца своих лет….
...посвящается Бородулихе...
P.S.: Я жила в с. Бородулиха с 1980г. по 1993г. Мои Адреса: Лесхоз, ул. Ауэзова, 24 и ул. Лесхоз, 30 б.
