Пьеса в стихах.
1997-2001 гг.
ПЕРВЫЙ АКТ
Действующие лица:
Автор
Главная героиня – Верящая (Мария. Светловолосая, обязательно с хорошей фигурой и мягкими чертами лица. В белом платье, длинном с округлыми линиями)
Главный герой – Неверящий (Из тех, кто не верит ни в Бога ни в чёрта ни в то, что их нет. Весь в чёрном)
Гарсон – палач (Одет во фрак в чёрно-белую клетку, в красном колпаке с прорезями для глаз)
Ангел (Красив как Бог, страшен как чёрт)
Студенты – человек пять.
(На занавесе портрет Б.Пастернака и его цитата: «…Книга есть кубический кусок горячей, дымящейся совести и больше ничего».)
(Начало действия. Занавес раздвигается, разрывая цитату пополам. Портрет Б. Пастернака уходит вверх.)
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ.
(Выходит автор.)
А книга сия
Просто событий неких итог.
Отпейте,
Если есть настроение,
Совести моей, выдержанного вина глоток,
Совести дымящейся
На месте
Океана чувств,
Полыхающего
костра
(Уходит. Входят Неверящий и Гарсон.)
Н.: Может, явь, а может, сон.
Поднеси-ка им, Гарсон.
(Гарсон разносит зрителям вино, очень хорошее, безалкогольное с клюквой.)
(Голос автора.)
Что хочешь, думай обо мне.
Послушай: «Истина в вине».
В вине за то, что совершил,
В том, в чем однажды согрешил,
За что поплатишься не раз,
За что не поднимаешь глаз.
Не сожалейте обо мне.
Я знаю: «Истина в вине».
Кто был однажды виноват,
Тот знает, где духовный ад,
Тот знает, от чего идти,
Где волю к правде обрести.
И невозможно описать,
Как глупо Вам его спасать.
Неверящий: "А вот и она".
(Примечание автора: Из-за автора появляется в длинном белом платье Мария. Игра света. Автора перестают освещать, свет направляется на Марию. Они похожи, только автор - женщина среднего возраста, а Мария выглядит совсем юной.)
Правду в дебри заманили
Сладкозвучными речами.
Там над ней ругались долго,
А болото жадно ждало
Тело жертвы поглотить.
Лишь от взмаха белых крыльев
Кровь разбрызгалась обильно
Ядовитых испарений
В ягод грозди превратилась,
Что вскормлёны затхлой тиной,
Кислой ложью налились,
А от правды той осталось
Только горечи немного.
… … …
О болоте ли мечтала?
А в тягучее попала.
Справа кочка, слева топь.
Кто живой?
Смотрю – квакушка,
Что с поганкой дружит нежно.
Чу … рубином ярким клюква.
(Подходит к огромному кусту клюквы, выше человеческого роста, и собирает ягоды.)
Соберу её немало,
Сладкой рифмою присыплю,
На огонь её поставлю,
Ложь вся выйдет пузырями.
Вас же соком напою
Правды.
(Садится под куст клюквы.)
(Неверящий читает по-французски и по-русски.)
Sous l`ombre d`un kliukva
Etait assise une devouchka
Son nom etait Marie,
Mais, dans sa froide patrie
On l`appelait Mashka.
…
Под тенью клюквы
Сидела девушка,
Её имя было Мария,
Но на её холодной родине
Её звали Машка.
( Уходит.)
Голос автора:
«Для тех, кто не спит, существует одна Вселенная, общая для всех, в то время как во сне каждый человек уходит в свой собственный мир».
Гераклит
(Мария.)
День умер.
Я глаза закрыла
И в черноту погружена.
Для мира этого
почила,
Для мира снов
опять жива.
Вижу мрачное небо,
Звездами пронзённое,
А на нем спелым яблоком,
Мне глаза ослепляя,
Луна.
Вкруг меня тишина.
До ничего,
до нуля.
Вдруг
Возмущенье всего вокруг.
Я одинокой песчинкой
В воздуха колебания
погребена.
И это не смерть, не конец?
Воздух вспыхивает
свечением,
А я, цепями ужаса
Прикована накрепко,
В горниле огня
Неужто жива?
Колени, не выдержав
Впечатлений глыбу,
Подкашиваются,
И я в ладони прячу
Свое перекошенное лицо,
Но, чувствуя чье-то присутствие,
Открываю Страху глаза,
Вижу
Прекраснейшее в мире лицо
(В глубине сцены мы видим то, о чём она говорит. Появляется Ангел.Практически юноша. Его лицо совершенно и прекрасно, ещё ничем не изуродовано.)
Он молод,
Волосы его завивает ветер,
А вкруг сияет
радуга огня.
Его губы шевелятся,
Но тщетно стремлюсь
Уловить слова.
Слышу цифры и ещё
Обрывки чего-то.
… В 1991 году ты…
… В 1992-м …
… В 1993-м …
… В 1994-м …
А внутри мертвит
Холодом пустота,
И только одно желание:
- Исчезнуть,
Пусть даже и навсегда.
И вдруг разорвавшие
Саван тишины
Грома раската
Его слова:
- Спроси, что хочешь?
И я, забыв страх,
Четко произношу:
- Скажи, что таит
Небес глубина?
Что значит – вечна?
А сама думаю про себя:
Возможно ли всё это
Облечь в слова?
Прекрасные губы его кривятся,
И слышу оглушающие
Меня слова:
- Смотри!
И возможно, поймёшь.
Помни:
Ты всему вопреки ко мне
Придёшь.
(Вся сцена покрывается тьмой, освещена только Мария. Ангел растворяется в воздухе. Уходит.)
- И тут небо, вечными
Звёздами горя,
Приближаясь,
Дотрагивается до меня,
И это радостное ощущение
Я не забуду до смерти дня.
(Другое освещение.)
Толчок -
И я открываю глаза.
Для мира снов умерла,
Для этого мира снова жива.
Вижу:
Светящимся яблоком
В окне – Луна.
А в голове ухает, внутренности калеча,
Вопросов тьма.
( Входит Неверящий и читает, обращаясь к Марии.)
Отряхни облака – они запутались
в твоих волосах.
Птиц отгони – они взгляды уносят.
Сновиденья отбрось –
Они тяжелее, чем камни.
- Я пришёл.
Ты должна на меня посмотреть,
Даже если движенья мои
Сердце твое изранят
Одиночеством
И ты не вынесешь боли,
Даже если мой голос
сожжёт воздух,
Которым ты дышишь,
Даже если глаза твои
Навеки ослепнут.
(Мария смотрит на него.
- Кто ты?
- Неверующий.
Он уходит.)
ЧАСТЬ ВТОРАЯ.
(М. в серебряном комбинезоне, в парике с длинными черными волосами. Парик на неё надевают прямо на сцене.)
Мне Учитель сказал
В одном созданным Творцом,
А не тварями, сне:
- Не берись,
Это не для твоих женских плеч.
Этот мир бравым шагом
Идёт в никуда,
И, даже сгорев свечой,
Ты навряд ли сможешь
Осветить кромешную ночь.
А когда ты не сможешь
Больше молчать,
Мне тебе не помочь,
И боюсь, уже не сберечь.
С ним говорю,
А вижу только её
Одну - небесно-голубую
звезду.
Туда стремится все мое
существо,
Там в пропасть катится
чужой мир.
И вот отчаянный делаю
шаг:
Я преступаю закона
власть,
Его не слушая, к платформе
бегу,
Чтоб в мир чужой навсегда
впасть.
Вот на платформе в виде
клавиш стою,
Тут появляется сияющий
шар,
Прозрачен весь, и только вижу
внутри,
Как пламя, сгусток
энергетических сил.
Несмело сверху на это чудо
сажусь,
И лишь на миг, как должно,
вкруг лепестки,
Но, ощутив подмену,
плавится шар,
Меня жестоко отбросив
вниз
Вот снова рядом,
Как новенький, шар,
Как будто дразнит
Ждёт и манит … садись.
Я повторяю неверный
свой шаг.
Затем
с л у ч и л о с ь т о,
ч т о с т р а ш н е е
в с е г о,
Последним взглядом вижу тело
Свое,
что, распростертое, без жизни,
лежит,
И слышу громом
свой небес приговор,
Который снова
В мое сердце
стучит
( Голос мужской, сочный.)
Идя по правому пути
вверх,
В безумстве чувства совершив
грех,
Лишаем права вместе
с нами идти.
Ты возвращаешься назад
вниз,
И там свой будешь
одиноко
Нести груз
Не знаем сколько тысяч
и сот лет,
И лишь пройдя весь
этот путь, вновь
Получишь право дальше
к свету идти.
(Свет на сцене гаснет. Пауза. Зажигается свет, и выходит М. с заколотыми кверху светлыми волосами. Одета во что-то очень никакое. Садится, прячет лицо в ладони и сидит, раскачиваясь. Сама вся серая, потерянная. Сцена освещена очень слабо.)
( Выходит Неверящий.)
Сбылось.
И каменной глыбы груз
Безжалостно
Давит плечи твои и грудь,
Настолько, что складки лба,
Натугой сдвинутые,
Скрыли глаза,
И нет возможности
Голову повернуть,
А не то чтобы груз стряхнуть.
Можешь лишь
Только далее
Продолжать свой бесконечный
путь,
(Неверящий уходит, М. поднимает голову, никого не видит и тоже уходит. Потом возвращается, говоря, как в трансе.)
- Идя по светлому пути
вверх,
Неподчиненья совершив
грех,
Была низвергнута
к стопам
тех,
Кто и не думал о лестнице
вверх.
(Голос все нарастает.)
Здесь встретив непониманье
и смех,
И все же веря твердо
в дела успех,
Безмерной жаждой удивила
я всех.
Идти по вертикальной стене
вверх.
Мне говорили:
- Не надо рвать жил,
Желанной цели можно
Проще
Достичь.
Но, так шагая, не смогу
Догнать тех,
с кем я хотела бы
вечно
идти.
(Примечание автора: Все уходят. За сценой возня, шум.)
(Выходит Н.и за руку втаскивает на сцену Марию, просит: «Расскажи о себе». Мария совсем юная, светящаяся, в розовых очках, оглядывает зал, пожимает плечами и начинает рассказ.)
До 17 лет – просто жила.
И таким, как была,
Не счесть им числа.
Мне вручили диплом,
Мне сказали: «Иди!
Там оценки стоят -
Жизнью их подтверди!»
Показали дорогу,
Дверь закрыли за мной,
Лишь тяжелый засов
Проскрипел за спиной.
Не успев отдышаться,
Вижу: «Вот указатель.
Для тебя, дорогая,
Институт обязателен».
Доверяю: «Так надо».
Иду.
Поступаю.
Не подумав всерьез,
Но ещё выполняю.
Чётко вижу одно:
Место здесь не моё,
Но дорога ведёт:
«Не глупи и вперёд!
Начала, не бросай!
Не сдавайся! Дерзай!»
Верю, дерзаю,
Но скучаю. Как я скучаю!
(Зеваю по сторонам.)
А кругом чудеса!
А кругом небеса!
Слева брод,
Справа плот,
Лишь рискни - и пройдёт,
Скука пройдёт!
Я с дороги сошла,
Реку вброд перешла,
По тропинке забытой
В чащу леса зашла.
Лес был тёмный и страшный,
Но живой и прекрасный,
Хоть на миг с ним
жива!
Хоть на час влюблена!
Пусть потом тишина…
Пусть потом сражена…
(Есть могилка одна
В том заветном лесу.
Что зарыла в неё,
Вам потом расскажу.)
Хоть лес звал и манил,
Но дорога держала.
Хоть в лесу всей душой
Первый путь продолжала.
До шлагбаума дошла,
Вновь проверку прошла
И с дипломом в кармане
По дороге пошла
дальше.
Только что с ней?
Дорога всё вверх и всё
круче,
Снизу вижу, уходит
Под самые тучи.
Я взошла по дороге,
Голова в облаках.
Шаг вперед и …
О пропасть!
Я внизу и я прах.
Умерла? Нет жива.
Надо дальше идти,
Но туман впереди
И туман позади.
Я не вижу, не слышу,
Без дороги плутаю,
Слышу, плещется что-то.
Не иду … замираю.
Осторожно вперёд.
Чую, движется
плот…
Я стою на плоту,
По теченью плыву.
Только вот не пойму,
То ли в свет, то ли в тьму.
Так плыву много дней,
Только дни не считаю.
Умираю. Живу.
И опять умираю.
Только вдруг
Слышу стук,
Вижу руку в тумане.
Говорю: «Ты мне друг?»
Эхо: «Друг».
Не жених, не супруг,
Просто вдруг сердца стук
(Пауза.)
В лодку я перешла,
Закружила волна.
Я не сразу очнулась,
И очнулась одна
Снова тихо плыву.
Вот и мель. Тишина.
На коленях младенец,
Я в него влюблена.
(Примечание автора. М.неловко оступается и разбивает розовые очки.)
Я построила дом
На бегущей реке.
Дом стоял ото всех
Берегов вдалеке.
Я хотела там жизнь
Незаметно прожить,
Просто выжить.
(Замолкает, смотрит невидящими, близорукими глазами в зал. В руках разбитые розовые очки.)
(Говорит Н., время от времени как бы вглядываясь в М.)
Жила была Девочка – Женщина.
Странная. О чём мечтала? Зачем жила?
Понять было трудно.
Всё делала вопреки правилам
И улыбалась притом,
Как бы издеваясь над всеми.
А право какое имела!
Выбрала себе дорогу
В стороне ото всех.
Зачем?
Может, красивей была других?
Неважно.
Может, умней?
Тогда почему так неуспешно жила,
Без денег, равнодушная к положению
В обществе своих знакомых?
Много поставила вопросов
И сама на них отвечала,
Если спрашивали,
А когда оставалась одна, то самой себе
Много поставила вопросов
Жизнью своей и поведением.
Захотели понять,
Да было трудно.
Спрашивали – отвечала,
Да только как-то бесхитростно слишком
Для взрослого человека.
А ещё, казалось, сама жизнь
Благоволила ей
Казалось, всё: «Сломается и не выживет».
Выживала и не ломалась
Как? Каким образом?
А вот не оставлять её ни на минуту,
И поймём, в чём её хитрость,
Где она хочет нас обойти.
Плохо подглядывать и вторгаться
Так грубо в чужую жизнь,
Но если всем вместе,
То можно.
Сама виновата:
Зачем столько вопросов?
И ещё эти ее Сны…
(Берёт М. за подбородок, гладит по голове, встряхивает за плечи: "Ну, очнись, расскажи".)
ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ.
(М. вначале говорит, потом её перестают освещать, она уходит и переодевается в белую длинную блузку и джинсы. Волосы длинные, распущенные, выглядит очень хорошо. На сцене движение, актёры создают Общую деятельность. Звучит песня "Life is Life" в исполнении группы "Opus".)
Вижу.
Современных зданий ансамбль, расположенных на морском берегу. Много людей с озабоченными лицами снуют туда-обратно, по сути, говоря ни о чём и не делая ничего. Но «Жизнь идёт». И я не забыта. Меня окликая, то в одном, то в другом месте, включают в общую «деятельность».
Я делаю вид, что принимаю во всём этом ж и в о е участие.
И только они живут п о - н а с т о я щ е м у (?).
СКУКА. ТОСКА и ПУСТОТА внутри меня НЕВЫНОСИМАЯ
Вижу лодку на берегу, подхожу. Нет, это катер. Сажусь в него и пытаюсь отплыть, но волны опять возвращают меня на берег. Я бросаю катер и просто иду в море.
Вокруг КРАСОТА! Тихий вечер, и море золотится лучами заходящего солнца. ТИШИНА. Мне спокойно.
И я ощущаю ЕДИНСТВО со СТИХИЕЙ. Г а р м о н и я!
Вокруг торжественно, как в церкви.
Я начинаю погружаться под воду и уже физически чувствую,
Будто
Я и море - это ОДНО.
Вдруг!
Треск мотора. Шум - и нарушено ВСЁ!
(Примечание автора. То ,что происходит дальше, может быть снято на плёнку ранее и показано зрителям как кино на большом экране в глубине сцены. Мария со сцены комментирует происходящее на экране.)
Ко мне приближаются два человека на катере.
Грубо втаскивают меня внутрь, не говоря ничего.
Мы отправляемся всё дальше от берега.
Постепенно картина вокруг меняется и становится всё более нереальной.
Слишком яркие краски.
И воздух плотнее.
Мы приближаемся к острову.
Люди всё также грубо выталкивают меня из катера.
И я осталась на острове, который скала, а катер уходит.
Кругом как будто ничего нет.
Я сижу и жду.
Навстречу мне выходит Кошка – Собака – Женщина.
Весь её облик постоянно переливается, меняется, перетекая из одного состояния в другое.
Но мне она кажется очень красивой.
Она рассержена на меня.
• Ну, что ты хочешь?
Вот смотри!
• А? да … ничего…
• А вот это … Чудо!
- Ой, как интересно!
… нет не моё.
• А это?
• Это я уже не могу.
• Посмотри сюда.
• Нет! Ни за что!
• Да что ты хочешь?
• Да ничего!
Она бранится и передаёт М., как будто с экрана на сцену, маленький пакет. Мария читает вслух: "Мягкие контактные линзы". М. надевает линзы, улыбается и продолжает комментарии.
Тут из-за скалы появляются один за другим котята-Дети. Я говорю: "Может быть, я хочу ребёнка?" Она: "Это не выход. Это тебе не поможет, но если хочешь, иди за мной". И, не оборачиваясь, уходит. Постепенно её облик становится всё более устойчивым, и вот передо мной уже совершенная женщина в тяжёлом, длинном пурпурном платье с высоким веерообразном воротником.
Она оборачивается, и я вижу восхитительное по завершённости лицо, но два зуба сверху заменены на жала, что, впрочем, её не портит. Она, не останавливаясь, входит в проём между скалами. Я спешу за ней. Мы выходим на круговую лестницу. Лестница широкая, покрытая красным ковром. Я начинаю спускаться следом за ней.
На повороте, по мере спуска, стоит столик, с рисунком шахматной доски, на нём лежат листы с кроссвордами. Она обращает моё внимание на эти бумаги, но я бросила только взгляд и продолжаю спускаться. Когда мы спустились по лестнице, она сказала: "Отгадка тех кроссвордов - смерть. Ты отсрочила её срок, но посмотри..."
Я оглядываюсь кругом и вижу много людей, которые движутся, как в трансе, но каждый неотвратимо к своей цели.
У каждого своя пытка. Например, одному выдёргивают зубы, разворачивая дёсны.
Кто-то взял мою руку и потянул её в аквариум, оттуда за нами наблюдала неприятно-зубастая рыба. Потом стало всё мутнеть, и я проснулась.
(Примечание автора. Кино заканчивается, и далее всё происходит на сцене.)
Мария молчит.
"И только несколько лет спустя понимаю, что все они неоднократно (вечно?) повторяют пытку своего самоубийства. Только всё происходит медленнее и страшнее". Пауза.
"А меня должны были съесть рыбы". Мария опять бессмысленно смотрит в зал и молчит.
Неверящий рассуждает вслух: "Зачем эти странные сны? Зачем столько вопросов, на которые нет однозначных ответов. И эти её рассуждения, и этот её вид - сама в себе. Сумасшедшая. Точно, сумасшедшая".
Мария, очнувшись, смотрит на Неверящего. "Что всем от меня надо? Всем этим людям? Что я могу сделать для них?"
Конец первого акта.
ВТОРОЙ АКТ
Действующие лица:
Верящая
Неверящий
Гарсон все в том же колпаке палача
Разновозрастные подростки
Ангел, который прекрасен как Бог и страшен как Дьявол.
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ.
(Выходит М., опять в никакой одежде, с заколотыми кверху, небрежно, волосами. Уже ясновидящая.)
Я у Бога просила
Серьезную роль,
Не приняв во внимание,
Что не супер–герой.
Богу не жалко.
Бог роль дал,
Скинул мне груз.
- Ну, держись! - сказал
Для него пылинка,
Для меня гроб.
Не я груз несу. Меня груз заносит.
Он меня под себя подмял, распял.
Я под ним потерялась,
Оглушенная, посеревшая,
Наземь сбитая,
постаревшая
И зачем я только на свет народилась?
Плачь, не плачь теперь -
Сама напросилась.
Но я хотела не столько
Поскольку … пык мык
За что терплю, начальник?
(В стороне стоят Н. с Гарсоном. Потом Н. толкает Гарсона.)
Гарсон: «Смешно, когда кони кричат о беззаконии».
М.: «Это я конь?»
А вот и Огонь.
Н.: «Это был уже не сон,
Поднеси-ка им, Гарсон».
(Гарсон подносит к зрителям, кидает в зал гранаты и лимоны(фрукты)).
М.: Вижу свастику и выброшенные вперед руки.
(Гарсон, которого опять толкает Н.
• Ату-ату ее, эту суку.)
Со всех сторон выбегают на сцену актеры с колпаками, как у палача, разных цветов. Каждый старается как-то задеть М., она в прострации. Н. наблюдает на все со стороны с ничего не выражающим лицом. Наконец где-то за сценой затихает смех.
( М. в зал.)
Боже, откуда они все повылезли, эти …
Подростки навеки.
Люди, не спите,
Очнитесь, человеки.
Иллюзия их питает,
Сияющие лозунги –
Надписи на глухой стене -
Кажутся им выходом.
Куда завела их
Раздутая обида, лень и страх.
Простые, ясные, однообразные
Призывы, вдоль всего коридора,
Ведущего в никуда.
Слепота впереди идущих -
беда
Вера безоговорочная слепцам -
беда
Что ж ты-то молчишь,
Европа?
А те, кто ложь уличают,
Того в отравители,
Гнать их, бить и жевать,
Плевать на них
и хохотать,
размазывать.
(На заднем плане время от времени проходят они, разновозрастные подростки, затаптывая прохожих, идущих спиной вперёд). Действие происходит под песню "Yesterday" группы "The Beatles". (Смысл в том, что люди-прохожие живут не настоящим, они ещё живут прошлым и потому особенно беспомощны перед фашистами.)
В стране, где только зомби
На нормальных похожи,
Потому как хорошо упакованы,
Где народ опять
В сильную лишь
Разрушеньем толпу,
И как от чумы прочь,
Логические рассуждения – доводы.
Достатком, свободой,
Сытой жизнью прельщают,
А взамен, как это принято, душу,
Чтобы нечем было
Бога слушать,
Черта гневить.
Да и удобно это, без совести жить.
О, Вы, прелестные мертвецы,
Опять маршируете.
В это время среди толпы фашистов выделяется один, ему все делают «Хайль». Снимают маски, выворачивают их на другую сторону и уже в черных колпаках маршируют.
Один из них выходит вперед и читает.
По одному – мы «0» мертвы
Нас больше трех
Мы есть!
Мы сила!
По качеству уступаем,
Количеством наступаем!
Попробуй, встань на пути -
По любой голове сумеем пройти!
Не стой на нашей дороге!
( Это уже к М.)
Ты сильно рискуешь.
Оставить на ней
Свои длинные ноги!
Попрём тревоги!
Искореним сомненья!
Зелёный свет
нашему
Единственно верному
мнению!
Призрак удачи
Нам всюду маячит.
Печатаем шаг.
М.: «Но при малейшей угрозе
строем
На брюхе
назад».
(Гарсон толкает М., она падает.)
(Чтец продолжает)
Наш лидер – герой,
В нашей цели святой
не ошибётся!
Каждому дело
Сумеем найти
На нашем победоносном
пути.
Да здравствует Вождь!
Мы только прутики в помеле.
Всех инакомыслящих
Тот, кто собрал нас,
махом одним
(М. "сметают", толкаясь и смеясь, несколько добровольцев, подлетевших с метлами.)
В могилу сметёт!
М. выкрикивает:
«Смело смотрящие
начальствующему
прямо в рот
у остальных на закорках
прогалопируют вперёд!
(Толпа улюлюкает.)
(М. тихо, опустошённо.)
Так и идут всю жизнь
В коротких штанишках
Испорченные -
навсегда? -
людишки.
(Один актёр сказал: «Фашисты – единственные, кто что-то делают». Испытал бы он на себе это что-то с чем-то, так бы не говорил.)
Н. громко: «Можно плакать в унисон,
поднеси-ка им, Гарсон».
Гарсон раздает носовые платки.
(Выходит М. в чёрном платье, очень строгом, простого покроя, длинном, без украшений, но ей очень идёт.)
Читает:
«Наудачу я родилась
В неудачном месте.
Перелётной певчей птице
Горько на насесте.
Где с душой моей, как в мячик,
На Ура! Играли.
Оборвав сперва всю кожу,
Липкой обозвали.
Отовсюду налетели насекомых стаи.
Как они по мне плясали,
Мертвою считали.
Чудом выжила, послушай,
Дальше что случилось.
Я не за свою судьбину -
За чужую билась.
Чтоб она росла и пела,
Голову пригнула. Я свои глаза прикрыла,
Язык проглотила
(Обращаясь к Н.)
Я тебя люблю сегодня,
(Н. передёргивает. Мария улыбается грустной улыбкой.)
Милый собеседник.
Не перебивай, послушай
Просто откровенник,
В благодарность за возможность
Пусть не жить, но выжить,
Глаз еще не открывая, их пыталась
слышать,
И тогда, мой собеседник, в первый раз
СЛУЧИЛОСЬ.
Бестолково стала слушать,
Что не стоит слышать.
Ну, а дальше, нет, не вспомню.
Во-вторых, СЛУЧИЛОСЬ,
Что, открыв бездумно душу,
Я с душой простилась
И без сердца, но со шрамом
Вдруг я очутилась.
Руку к шраму приложила,
Плечи вмиг свернулись,
Спина выгнулась вопросом,
Люди отвернулись.
Я отправилась в дорогу.
Не ругайся, тише.
Я почти её отдала.
Кого? Её крышу.
… … …
Представляешь, меня встретил
Жаркий Белый город,
И в глазах немногих близких
Жёсткий Дикий холод.
На контрасте тех событий,
Отстранившись в боли,
Он живым и близким стал мне,
Белый славный город.
И растаяли границы,
Годы, поколенья,
Стали тёплыми, родными
Гениев творенья.
Не найдя то, что искала,
Получила больше,
Просто поняла: «Всё. Точка.
Невозможно горше».
Вот тогда, мой собеседник,
В третий раз СЛУЧИЛОСЬ,
В миг, когда глаза открылись,
Светом тьма пронзилась».
Н.: «Эй, Гарсон, положение отчаянное, будем веселиться!»
Прибегает Гарсон с хлопушками, с конфетти.
(М. какое-то время смотрит, как они дурачатся, с печальным выражением лица, потом читает.)
Бьют. Забивают. Вешают. Хоронят.
Вещи и людей.
Немногие Вещи радуют
Некоторые из людей
Бранятся. Кусаются. Дерутся.
За спины других прячутся.
Звери и многие из людей
Творят, Не жалуются,
Верят, за других
печалятся
Бог и счастливейшие из людей.
За сценой и на ней - хохот и гам.
М. плачет, спрятав лицо в ладони.
Выходит Н., подходит к М., обнимает её: «Ах, разрешите звать Вас Маргарита». (Дурачась.) Выходит Гарсон, снимает фрак, вешает его, сам садится на стул и, почёсывая себе шею под колпаком, мурлычет. М. замечает у него кошачий хвост.
М.: «Бегемот?»
Н. и Гарсон хохочут
(М. вытирает слёзы платком, который и ей подарил Гарсон-Палач, и читает, всё повышая голос.)
И придёт Сатана,
И предъявит права.
Бога нет? Нет меня?
Вот же я – Сатана!
Не верите словам,
Поверите делам.
Над вами суд вершу,
Пред Богом не грешу.
Ведь я – Сатана!
Лучшие из вас
Выстоят в тот час.
Средние из вас
Выберут сейчас:
Либо Да. Либо Нет.
Либо Тьма. Либо Свет.
Либо Вечность. Либо Грязи Нечисть.
Худшим же из Вас
Пир - горой сейчас.
За мной!
Вас зовет – Сатана!
Лучших – искушать.
Средних – устрашать.
Худших ублажать – тешить.
Сатана Ваш Отец,
Лень Ваша Мать.
Предавать, продавать,
Грабить, убивать, калечить,
С ума сводить,
На смех поднимать,
увечить.
Ваш час сейчас … Хайль! Вперед!
Но ваш час пройдёт.
М.: «Вы не замечали, что свастика похожа на вертушку, которую раскручивает невесть откуда налетевший холодный ветер».
Н. и Гарсон постепенно замолкают, мрачнеют.
Н.: «Нет, мать, ты не Маргарита, пойдём друг, оставим её одну».
Гарсон возвращается, забирает у М. платок со словами: "Больше не пригодится". Зловеще.
(М. уходит вглубь сцены, потом возвращается.)
Новость.
Мне нырнуть опять
в небо
хочется.
Душа свеженьким
стихом
сочится.
Не запеть его
песней
вольною,
Не потрясть твою
душу
сонную.
Я б с разбегу внутрь
бездны
прыгнула,
Руки бы волной
легко
выгнула.
На поверхности
покачалася,
С зноем чопорным
распрощалася.
Мне не стать уже
глупой
рыбою,
Не висеть в саду,
спелой
сливою,
Не блистать
загадочной
дивою.
Тайну разнесла
лошадь
сивая,
Стих живой мой друг,
мой
единственный
Ключик, что дает
силу
выстоять
В этом склизкой
ложью
пропитанном
Мире, глупостью
обид
спутанном.
(М. стоит в пол-оборота;
выходит Н. М читает, Н. слушает)
Есть такие птицы – стрижи … (Пауза)
Есть птицы такие, что небо (Тихо)
Единственным домом считают,
Что, упав из гнезда, летают,
Пока силы их не истают.
Им мачеха
Земля, (По-нарастающей)
Им путь светИт
звезда,
Им облака –
вода,
Им крылья –
навсегда,
Заснуть для них
беда,
Полёт их крестный
ход,
Их выбрала
судьба,
Их век – один лишь
год.
Истреплет и
сожжёт
Их перьев
синеву
Бродяга–
ураган,
Покой – мираж,
обман.
Небесный
океан
Качает на
волнах
Тех кто, прикрыв
глаза,
Стремится к тем, кто
за…
И к ним
благоволят,
Им двери
отворят,
Когда их срок
придёт,
Таков их ждёт
исход.
И зацветёт
заря,
И отцветет
восход,
Им знак подаст
Земля,
Что Небо их
берёт!
ЧАСТЬ ВТОРАЯ.
(М. на берегу моря, слышится плеск волн. М. сидит, обняв колени, и поёт, одета в белое платье, с линиями, как силуэт стрижа. Море – это зрительный зал. Над зрителями появляется синее полотнище, которое, колыхаясь, имитирует морской прибой.Светом по зрителям плавают мирные рыбки, колышатся водоросли, потом картинки становятся всё мрачней, море холодеет (сереет), появляются хищные рыбы (акулы,мурены и т.п.), гигантские осьминоги, раки, крабы.Сверху спускаются сети. Гарпуны, пушки, взрывчатка. Идёт охота. Имитация моря заканчивается. Полный мрак, полотнище уходит вверх, освещена только Мария. Мария, не напрягая голос, читает медленно и внятно.)
М.:
«Серое море, грустное море,
Февральское море,
Зачем же ты, море, забыло о счастье,
кинулось в горе?
Помнишь ли, море, февральское море,
Как солнце купалось,
Как, золотое и огневое,
В тебя погружалось?
Помнишь пир красок,
Природы явленье,
Божье творенье?
Как всем смеялось и согревалось
От вашего прикосновенья.
Что же сейчас?
Только льды, только снег, -
Грязный снег у прибоя.
Милое море. Холодом веет
С февральского моря.
Только однажды, знаю, случится -
Солнце согреет.
Алой зарёю,
прекрасной мечтою
С востока повеет.
И разлетится, вороньё разлетится,
разгладятся лица (М. встаёт.)
Милое море
пред нами предстанет.
Заслуженный праздник
Будем смеяться и веселиться,
В любви находиться.
Светом, Гармонией и Интеллектом
Окрасятся лица.
Глаза залучатся, и мрак поднебесья
Падёт перед светом.
И гады ползучие, всё проклиная,
Поймут: песня спета!»
(Гаснет свет. Потом появляется М. опять в своем никаком - без всяких акцентов, бесформенном и сером - наряде.)
Читает:
Небу вечному хотела служить,
О прекрасном думать,
Возвышенным жить
И ни разу низкого дела.
А тело потело.
Бога тайну я хотела постичь,
Суету сует к земле придавить,
Ярость, гнев - последнее дело.
А тело потело.
Злость и зависть, чтоб
людей усладить,
На помойке мне назначили жить.
Дух летел и усмирял моё тело,
а тело потело.
Ангел-Воин, уже зрелый мужчина. (Который прекрасен, как Бог, но страшен, как дьявол, из-за шрама, который кривит ему рот.)
Читает:
Тело дела не хотело,
Тело жалобно глядело,
И потело и смердело.
Что попишешь -
Тело в дело.
Обнаглело. Зажирело.
Брось брыкаться,
Делай смело.
Не стесняйся, подключайся.
Ну же, тело, просыпайся!
(М., преобразившись.)
Мне говорили:
- Ты слишком долго спала.
- Как все (эхом)
- В том, что устала рано,
Была не права
- Как все
А теперь некому дать
Машине обратный ход,
Машина движется только вперёд -
В ИСХОД
(Пауза. На сцене гаснет свет.)
Неужели эта сила всех на свете подкосила?
(Свет зажигается.)
Н.: «Ну, хватит вопить свои вопиющие вопли!» Говорит и закуривает.
М.: «Дурак ты, дурак.
Твое дело табак.
Помолчи, дурак,
Покури табак».
Н.: «Та–а–а–к, ну-ка, Гарсон, принеси-ка сюда забаву интеллектуалов, здесь кто-то воображает себя соперником».
М.: «Хмурить лоб над доской? Увольте, но побеседовать о шахматах не прочь».
Игрок – Творец (и Бог играет за короля).
Фигуры – социализированные, которые могут ходить только определенным образом. Задача: сохранить короля, даже ценой собственной жизни, иначе нет смысла играть.
Пешки – незначительные, но с большим потенциалом, которые могут идти только вперёд или, когда бьют, - по диагонали (т.е. имеют возможность идти по другой дорожке). Бить могут только того, кого подставили или кто подставился.
Ферзь – наиболее свободная фигура, но прежде всего король. Только дерзкая пешка может стать ферзем, и потому умный игрок иногда отдаст фигуру, но сохранит пешку.
Да, ещё определиться, какого ты цвета и за кого играешь
Шахматная доска – основная масса людей – двухцветная – чёрно-белая.
Игра замораживается, если король слабый, который, боясь проиграть, тянет время, надеясь как можно дольше побыть королем, – блага то королевские, авось соперник потеряет терпение, и тогда с ним полегче будет бороться.
Тогда режим – это такое действие, при котором осуществляется только одно действие – сдержать деятельных. Отсюда самыми значительными становятся фигуры, которые поддерживают короля в его желании не играть. Лентяи, паразиты, демагоги. Всех деятельных в отравители, в антисоциальные элементы.
Н.: «Ну и хватит. Дама всегда права.
Ха–ха–ха».
- послушай ещё (продолжает Н.), что скажу:
«Среди дебилов ничего, кроме Дурдома, организовать нельзя».
М. «На твоё: «Здесь жить нельзя»
Просто сузила глаза.
Лишь скажу тебе:
«Ты бредишь, будто низки небеса!»
Н.: «Земля наполнена вечными студентами, которые учатся жить. Их увлёк процесс, и их перестал интересовать результат».
М.: «Зверинец, где управляют львы с подростковыми пятнами на шкуре».
Н.: «Потому что они приятнее тому большинству, которое не хочет взрослеть, им и эта ноша кажется слишком тяжёлой, они не хотят больше, они согласны остаться».
М.: «И пока мы не научимся жить, мы не умрем …»
Н.: «Послушай, а что ты там зарыла?
Что за могилка в лесу?»
О скрипке.
Жила-была скрипка. Настоящая скрипка, только скрипачей в том краю не было. Трубачи и баянисты были, а скрипача не было. Но так хороша была скрипка, что, казалось, зазвучит в руках любого. И брались играть и оборвали струны, все кроме одной, последней, настолько тонкой, что даже самые разухабистые были с ней осторожны. И досталась скрипка пианисту. И брал он скрипку осторожными длинными пальцами, и касался струн смычком, и звучала скрипка пронзительно и долго, и звук, отталкиваясь от сердца скрипки, улетал ввысь, исчезая там, оставляя сожаления в том, кто, слушая, слышал. Навсегда. Но не было скрипача! Пианист с сильными и ласковыми пальцами рассказал скрипке историю о том, что жил когда-то скрипач, способный сыграть и на одной струне.
Но не было скрипача, и скрипка
ждала …
Н.: «Для расстроенной души
Нам, голубчик, поднеси».
Г. приносит два бокала
М. отпивает и бессильно откидывается назад. Н.: "Ты дал ей яд?" Г.: "Снотворное. Она пробудила во мне сожаление". Н.: "Да???".
Они уходят, звучат слова:
Страшен жизни ход,
Если знаешь код,
Если ходишь под
Уж 10-й год.
Ни о чем пишу,
Вышла и брожу,
За собой слежу.
Не скажу,
Что слышу.
Обожду.
Я с прошлого печать (Решительно)
сорву,
И Вам начать
Придется песнь свою,
Которую пою сама уже давно.
Услышать суждено
Её любому – всем.
Сказать ли Вам зачем?
Вы знаете …
Смолчу опять,
Хоть петь давно хочу,
Но всё же промолчу
Иль к чистому ключу
Припасть я захочу.
(Примечание автора: Стихи читаются взахлёб. Заканчиваются торжественно.)
Свою судьбу не вдруг
Я выпущу из рук,
И отпущу вперёд.
За нею же в поход
отправлюсь
В тот же час.
И, может быть, сейчас
Вам дик мой легкий стих?
Мой голос пока тих,
Но силу обретёт,
Когда звезда взойдёт.
Я не хочу гадать,
Я продолжаю ждать,
И то же предстоит и Вам
Однажды пережить.
Весь ужас и весь срам,
Что на голову мне
Однажды при луне,
Соткав тенёт из туч,
Но света луч могуч.
Я ухожу. Я сплю.
И всё же Вас люблю. (Тихо)
Конец второго акта.
(Занавес опускается.
На занавесе цитата из Пастернака и Пастернак.)
КОНЕЦ. |