Моей любимой матери, любимому отцу, и сестре любимой посвящается.
Дорогой читатель!
Разреши тебя пригласить во путешествие,
Во путешествие и дальнее и непростое,
Но увлекательное тем, что пролегает
Оно во тех просторах,
Куда лишь только мысль проникает…
И ты, наверняка, уже пускался в этот путь,
И шел, пока хватало сил,
И, потеряв ориентиры,
Падал отдохнуть;
И поднимался снова,
И двигался вперед –
Чрез жар пустыни
И хрупкий лед…
И, по дороге, все отыскивал ответы
На главные вопросы бытия:
Что мир такое есть
И кто в нем ты и я?
И кто иль что
Так разрывает сердце наше,
Во приходящий день, –
На ясный светлый полдень
И на ночную тень?
И ляжет ли
Меж мною и тобой, читатель,
Света и тьмы кордон
При битве
Зла
С Добром
Последней
Во местности
Армагеддон?
И
Сможет
Ли
Добыть
Об
Этом
Знанье –
Стремительный
Поток
Сознанья?
Итак…
Я
Погрузился
В сон:
В нем
Потом
Был
Пропитан
Хлеб
Насущный,
В нем
Потный
Демон
Лжи
Был,
Словно
Боров,
Тучный,
И
Управлял
Вселенной
Он…
Но
Некоего
Тень
Воспоминанья
Вдруг
Поманила
Следовать
За
Ней –
Назад,
Сквозь
Вереницу
Дней,
И
Вспять,
Через
Провал
Не-знанья…
И
Зов
Повлек
Найти
Себя:
Так
Кто
Же
Я,
Который
Настоящий?
Как
В зеркалах
Кривых
Узнать
Тебя, –
Туманный
Образ,
Вечностью
Блестящий?
И
Есть
Ли
Ты,
Ловец
Отменный,
Чей
Голос
Тихий,
Вдохновенный
Тревожит
Редко
По
Ночам:
Он
Говорит
Неумолимо,
Что
Мира
Зло –
Лишь
Колосс
Мнимый,
Коль
Свет
Откроется
Очам…
Но
Гаснет
Вера
В шепот
Чудный
И
Душит
Горло
Пустота
И
Бремя
Жизни
Ношей
Нудной
В поводыри
Дает
Крота…
И
Направляет
Он
Движенье
Куда-то
Вдоль
По
Плоскости
Физической,
А
В ней –
Метаний
Плоти
Отраженье –
Венец
Есть
Эволюции
Космической…
Ведь
Звезды,
Солнце
И
Луна,
И
Берегов
Возникновенье,
И,
Воды,
До
Изгибов
Дна,
И
Струй
Воздушных
Дуновенье,
И
Медовых
Соцветий
Рост,
И
Гадов
По
Земле
Броженье,
И
Поколений
Вечный
Мост,
Где
Эволюции
Свершается
Движенье –
Все,
Все
Они,
Как
Плодоносный
Цвет,
Змееньем миллиардов
Лет,
В изгибах
Моей
Мысли
Проросли,
И
В мире
Им
Предела
Нет,
Коль
Дан
Им
Осознанья
Свет,
А
Я –
Живой
Его
Носитель;
И
Разум
Мой
Есть
Инструмент
Для
Извлечения
Желанья,
Как
Сладок
Истины
Момент,
Где
Змей
Дарует
Плод
Познанья!
И
Видишь
Ты,
Что
Мира
Круг –
Соблазнов
Прелестью
Цветет
И
Легионом
Жадных
Рук
Сраженье
За
Престол
Ведет,
Что
Вечна
Смерть
Насмешкой
Бледной
Над
Скоротечьем
Бытия,
И
Надо
Маскою
Победной
Завесить
Страх
Небытия…
И
Роды
Вожделения, –
Кометой,
Таранят
Жарко
Небосвод:
Сейчас,
Сейчас
Планета
Эта
Закружится
Разменною
Монетой
В рулетке
Отошедших
Вод!
И
Вот,
Во
Мне
Игры
Азарт
Восстал –
Им
Правит
Исступленья
Масть,
Чтобы
Желанный
Миг
Настал –
Поставишь
Жизнь,
А
Выигрыш –
Власть!
Она ж,
Желанная,
То
Дерево
Познанья,
Что
Источает
Жажду
Обладанья,
Она –
Тоннель
В глубины
Снов,
Там
Образ
Женский
Вечно
Нов,
Сливаются
В одно
Там
Два
Желанья…
И
Женственность,
При
Подчиненьи,
Дарует
Пира
Учиненье,
И
Смертный,
Наслажденья
От,
Безумия
Вкушает
Плод…
А
В покоренном
Женском
Лоне
Стихает
Страх
Небытия –
Во
Моего
Потомка
Жаждущей
Ладони
Смогу
Пульсировать
И
Я!..
Трижды
Чудесен
Миг
Проникновенья,
Где
В почву
Падает
Зерно,
И
Таинство
Совокупленья
Венчает
Властное
Стремленье
Из
Двух
Создать
Еще
Одно…
Когда ж
В колодец
Знания
Войдешь,
Пылая
Жаром
Единенья,
Тогда
Ты –
От
Рассудка
Тленья,
Как
Жала
Беспощадный
Нож,
Огонь
Познания
Взметнешь…
И
Новорожденное
Пламя –
Души
Другие
В печи
Плавит.
Слез,
Пота,
Крови
Открыв
Ток,
А
От
Страдания
Потока,
В течении
Мучений
Срока,
Плевком
Алхимии
Порока,
Как
Вожделения
Итог,
Плодится
Золотой
Песок –
Оскала
Власти
Отраженье,
Материи
Зыбучий
Бог,
Желаний
Плоти
Изверженье…
И
Мысли
Пьяное
Броженье,
Науки
Маета,
Религии
Смятенье,
И
Чувств
Слепых
Кровавый
Зуд,
И
Подневольный
Тяжкий
Труд,
И
Воен
Мировых
Затменье,
И
Липкой
Гильотины
Пенье –
Всё
Страсти
Хищные
Растенья,
Невежества
Цветущий
Блуд…
И,
Чтоб
Из
Мирозданья
Нор
Им
Зазмеится
По
Вершинам
Гор,
Их
Похоти
Зияющие
Поры
Глотают
Золотые
Споры
И
Влагу
Поношенья
Пьют…
Влечет
Же
Стебли
Их
Стремленье –
Стихиями
Планет
Всех
Овладеть,
Дабы
Вползти
В природы
Код –
Гармонию
Изъять,
А
Жизни
Сокровенный
Плод –
Безумием
Разъять:
Огнем
Энергий
Землю
Жечь,
И
В воздух
Серный
Дух
Вонзать,
В теченье
Вод
Пустыней
Лечь,
И
Хаосом
Эфир
Терзать,
В провалы
Космоса
Нырнуть,
Там
Почву
Для
Себя
Найти,
Планеты
Семенем
Пырнуть
И
Власти
Колоссом
Взойти –
Так
Чтоб
Светила
Мирозданья,
В конце
Познанья
Бытия,
Кружились,
Как
Мои
Созданья,
А
Обращенья
Центр –
«Я»…
Но
Истина,
Волною
Слез,
Сквозь
Сети
Разума
Проходит,
И
Тень
Могущества
Уходит
В туманные
Просторы
Грез…
И
Ранит
Боль
Не-обладанья,
Тот
Черный
Скорпион
Сознанья,
Что
Плавит,
Как
Кипящий
Воск,
Огнями
Жала –
Свой
Же
Мозг…
А
Из
Него,
Струей
Кипящей,
Выходит
Зависти
Змея –
Ползущий
Враг
Души
Летящей
К познанью
Истинного
«Я»…
И
Вот,
Змеи
Смертельное
Дыханье
Стремится
Небо
Отравить,
А
Света
Луч
Небесный –
Душу –
Земными
Язвами
Увить;
Но
Тонкий
Луч
Неуловим
Капканами
Совокупленья,
И
Призму
Мирового
Тленья
Проходит
Он
Неодолим;
И
Разъяренная
Змея
Родит
Детей,
Себе
Подобных,
Плодит
Семью
Ущербных
«Я»,
Слить
Воедино
Яд
Способных;
И
Оплетается
Весь
Мир
Из
Змей
Скользящей
Паутиной,
Чтоб
Ядовитою
Плотиной
Остановить
Небесный
Пир…
И
О поверхность
Нечистот
Свет
Тормозит
Своё
Движенье –
Он
В жителях
Кислотных
Вод
Уж
Не
Находит
Отраженья…
И
Предвещает
Черный
Том
Змеиного
Завета,
Что
Не
Увидит
Людской
Ком
Спасение
Рассвета,
Что
Копошащимся
Клубком
Останется
Планета
У вечной
Ночи
Под
Замком,
Без
Благодати
Света…
На
Плоскости
Материи
Распято
Земное
Тело
Бытия,
Двухмерным
Лезвием
Разъято
Мое
Распластанное
«Я»…
И
Верх
Неведом
Мысли
Точке,
Зажатой
В плоской
Оболочке,
Нет
Неба
Над
Пространством
Дна…
И
Крест,
Двух
Измерений
Суть,
Диктует
Обреченный
Путь:
Вперед
Пойдешь –
Это
Прогресс,
Назад
Шагнешь –
Уже
Регресс;
Направо –
Белый
Свет
Утех,
Налево –
Черный
Смертный
Грех,
А
Обернешься
Если
Вдруг,
То
Повернется
Мир
Вокруг –
Где
Черный
Враг,
Где
Белый
Друг –
Смешает
Все
Абсурда
Круг…
И
Слепота
Таких
Метаний
Чертит
Единственный
Узор –
Тот
Крест
Бессмысленных
Страданий,
Что
Закрывает
Неба
Взор,
Он
Есть
Полета
Искаженье,
Пустое
Плоти
Разложенье –
В страстей
Завистливом
Задоре,
В желания
Кровавом
Соре,
В змеином
Кладезе
Яиц;
И жизни
Линии
Движенье –
Лишь
К краю
Пропасти
Скольженье –
Змеею
Искаженных
Лиц…
Но
Третий
Ангел
Протрубил,
И
Волею
Небесных
Сил,
Звезда
Горящая
Полынь,
Как
Грань
Другого
Измеренья,
Огнем
Жестоким
Искупленья,
Упала
На
Греха
Твердынь…
И
Луч
Возмездья,
Чернобыль,
Безбожья
Пыл
Стирает
В пыль,
И
Горечь
Смертную
Вонзает
В два
Измеренья
Бытия,
И
«Я»
Ползущее
Терзает,
Содрав
Коросту
Забытья…
И
Искра
Слабая
Познанья
Во
Божье
Гаснет
Наказанье,
И
Крот,
Зловещий
Проводник
По
Плоскости
Сознания,
Влечет
Слепое
«Я»
В тупик –
Во
Яму
Подсознания…
А
Там,
Как
Сцилла
И
Харибда,
Два
Жернова
Сжимают –
Боль
И
Страх;
И
Их
Неумолимое
Вращенье –
Есть
Растирающее
Мщенье
За
Власти
Над
Матерьей
Крах…
Обгладывает
Каменная
Челюсть
В тисках
Задавленное
«Я»,
Страстей
Арканящая
Прелесть
Уходит
В щель
Небытия…
И
Вот,
К чему
Ты
Был
Привязан,
Все
То,
Что
Плотью
Наросло
Вкруг
Жажды
Миром
Обладанья,
И
Задохнулось
Что
В петле
Неисполнимого
Желанья:
Коварство
Суетливых
Дней,
И
Положенье
Средь
Людей,
Звенящий
Золота
Напев,
Насилия
Победный
Рев,
Совокупленья
Сладость,
Власти
Рожденья
Радость,
И
Зависти
Шипящий
Зев,
И
Ядовитый
Черный
Гнев –
Все
Это,
Слой
За
Слоем,
Будто
Кожу,
С сознания
Срывает
Боль –
И –
Страх,
И
Превращает
Плоть
Их
Властно
Во
Измельченный
Смертный
Прах…
И
Высекают
Жернова –
Лишь
Искру
Самосохраненья,
Что
Наполняет
Жалким
Тленьем
Разбитый
Разума
Сосуд;
И
Возвращает
Страха
Суд
Его
Существованье –
К беременности
Не-сознанья,
Во
Пуповину
Боли
Пут,
Где
Смерть
Свой
Совершает
Труд…
И
Вот
Ее
Губительным круженьем,
Желания
Жестокий
Бумеранг –
В страдания
Вернулся
Ранг,
Чрез
Пуповины
Он
Плетенье
Мне
Воздает
Смятенье,
Планетной
Боли
Дарит
Сказ,
Несет
Погибели
Экстаз:
Я
Трепещу
В когтях
Орла
И
Пропадаю
В пасти
Льва,
Меня
Мясник
Пронзил
В упор,
Мой
Корень
Подрубил
Топор,
Отточенный
Терзанья
Круг
Лишил
И
Зрения
И
Рук,
На
Мне
Возрос
Болезни
Мох
И
Я
В мучениях
Оглох;
Обломком
Наземь
Я
Упал,
Меня
Дробит
Убийства
Шквал,
И
Осыпаюсь
Я
Песком
Среди
Дыханья
Океана,
Где
Зародился
Плоти
Ком,
Откуда
Жизни
Вышла
Манна…
А
В глубине
На
Самом
Дне,
Оскалилась
Где
Ада
Дверь,
Во
Пожирающем
Огне
На
Троне
Восседает
Зверь,
Сын
Семиглавого
Дракона,
Оплот
Диавола
Закона,
Антихрист –
Извращенья
Сын;
Он
Тело
Барса
Изгибает,
Медвежьи
Когти
Выпускает,
И
Семиглавой
Пастью
Льва –
Соблазна
Вопль
Испускает…
И
Подчиняются
Ему
Все
Устремления
Земные,
И
Жизни
Вдохновенный
Путь,
Чрез
Моря
Светлое
Окно,
Уходит
В миражи
Срамные,
В семи
Грехов
Ныряет
Ртуть,
А
Там
Петлею
Искаженья,
Обратным
К истине
Движеньем,
Спускается
На
Смерти
Дно –
Антихристовым
Разложеньем…
Когда ж
Теряешь
Тела
Кокон –
Уходит
Мировой
Обман,
И
Истины
Слепящий
Локон
Режет
Неведенья
Туман,
И
То,
Что
Вознеслось
Над
Миром –
Звериной
Силою
Страстей,
Стало
Нещадным
Униженьем
Средь
Груды
Собственных
Костей…
И
Обнаженная
Душа
Трепещет –
В пространстве,
Где
Возмездье
Блещет,
Где
Всех
Ее
Желаний
Труд –
Неумолимый
Ожидает
Суд;
И
Он
Гласит,
Что
Сотворенный
Грех –
Есть
Нарушение
Закона,
Сошлись
В котором
Все
Измеренья
Бытия,
Он –
Язва
Мерзкая
Дракона
В жемчужине
Божественного
«Я».
И
Всякий
Совершенный
Грех
Плодит
Возмездия
Пространство,
Что
Скорлупою
Вечной,
Как
Гнилой
Орех,
Душ
Заключает
Окаянство,
И
Тот,
Кто
Грабежами
Осквернялся,
Размазан
Будет
В тьме
Кромешной;
Кто
Завистью
Переполнялся –
В колодец
Боли
Упадет,
Где
Огнь
Звереющий
Поднялся;
Кто
Душу
Гневом
Разрывал –
Того
Накроет
Пыток
Вал,
И
В рану
Превратит
Сплошную –
Железным
Раздирающим
Клыком;
Тот,
Кто
Для
Ближних,
Языком,
Любил
Могилы
Рыть, -
В зловонной
Растворится
Тине
И
Рот,
Подобный
Грязной
Мине,
Не
Сможет
Уж
Вовек
Закрыть;
Тот,
Бедному
Кто
Не
Помог –
Заглотит
Вечной
Жажды
Смок;
Кто
Похотью
При
Жизни
Был
Растленный,
Тот,
Вместе
С сатаною,
Затоплен
Будет
Огненной
Слюною
В пасти
Сжигающей
Геенны;
И
Червь
Могильный,
Бесконечно,
Станет
Убийцу
Пожирать,
Предатель –
В ужасе
И
Вечно
Будет
Зубами
Скрежетать…
И
Каждый,
Хоть
И
Оказался
Средь
Миллиардов
Падших
Душ,
Все ж
В одиночестве
Остался,
Окруженный
Кордоном
Из
Кровавых
Луж…
И
Одинокая
Душа,
Как
Маленькая
Точка,
Зажата
В адской
Оболочке,
Где
Света
Нет
И
Нет
Надежды,
Где
Душат
Вечно
Тьмы
Одежды,
Где
Нет
Числа
Для
Страшных
Мук,
И
Пыток
Неразрывен
Круг…
И
Грех
Во
Космосе
Творит –
Воронку
Черных
Измерений,
И
Пламенем
Их
Гиблых
Трений
Пространство
Ужаса
Горит…
И
Невозможно
Также
Изощренность
И
Силу
Ада
Осознать,
Как
По
Земной
Ползущей
Тени –
Взметнувшийся
Огонь
Познать…
И
Душ
Посмертную
Судьбу
Определяет
Высший
Суд,
Где
На
Весах
Ведут
Борьбу
Песчинка
Светлая
Добра
И
Темный
Извращенья
Зуд…
Песчинкой
Же,
Земля
Планета –
На
Чаше
Космоса
Кружит,
Ее
Магическое
Тело –
Кристалл,
Где
Молния
Дрожит;
И
Он,
Кристалл
Любви,
Вибрируя,
В пространство,
Аккорды
Музыки
Лучит
И,
В гармоничном
Постоянстве,
С оркестром
Всех
Планет
Звучит;
И,
Из
Симфонии
Светил, -
Жизни
Прядется
Паутина,
Что,
Будто
Времени
Патина,
На
Мироздания
Картине,
Иль,
Как
Изысканный
Узор,
небесный
Услаждает
Взор…
И
Вот,
Соткался
Человек,
Чрез
Эволюций
Долгий
Век,
Он –
Избранный,
Ему
Дано
Услышать
Музыку
Светил,
Чтоб
Плоскости
Слепое
Дно –
Луч
Горних
Песен
Осветил…
И
Сделался
Он
Композитор,
И,
Как
Великий
Инквизитор,
Стал
Глухоту
У ближних
Жечь,
И
Для
Души
Раскрытья
Слуха
Под
Сердцем
Распахнул
Он
Духа
Воспламеняющую
Печь…
И
Засверкали,
Зазвучали
Ноты,
Искры
Будто,
Пылающей
Души,
Вне
Умирания
Печали,
В бессмертья
Радостной
Тиши:
Allegro –
Чувство
Осязанья
В земле
Родящего
Зерна,
И
Взрыв
Его –
Ростка
Созданье,
Во
Яме,
Что
Как
Ночь
Черна…
Andante –
Вкус
Воды
Возник,
Она –
Живительный
Родник,
Что
Корни
Влагою
Питает,
И
Жаждущим
Ветвям
Внимает,
И
До
Небес
Растущий
Ствол
Своим
Теченьем
Поднимает...
А
Scherco –
Аромат
Несет
По
Воздуху –
Растения,
И
Музыка
Цветения
Струит
Природы
Пение –
Любовное
Томление,
Средь
Радости
Волнения,
От
Пораженья
Тления…
Finale –
Это
Откровенье,
Эфир,
Что
Раскрывает
Зренье,
И
Видишь
Ты
Плоды
Цветенья:
Галактик
Сочное
Плетенье,
Созвездий
Гроздья
С семенем
Планет
Средь
Облетевших
Лепестков
Комет…
И
Сок
Этих
Плодов –
Вселенной
Кровь,
Миры
Творящая
Любовь,
Тебя
Сонатой
Наполняет,
Со
Всем
Живым
Объединяет –
В зерне,
Где
Вера
Прорастает,
Та
Сила,
Горы
Что
Сдвигает,
В лучах
Которой
Смерть
Растает,
Во
Тьме
Исчезнув
Навсегда…
И
Зверь
Из
Бездны
Насылает
На
Композитора
Болезнь –
Антихрист
Вытравить
Желает
В его
Душе
Бессмертья
Тень,
Убить
Надежду,
Что
Взлетает,
Саму
Же
Душу,
В смерти
День,
Швырнуть
Туда,
Где
Ад
Пылает…
И
Поражает
Глухота
Того,
Кто
Миру
Слух
Раскрыл,
И
Отрывает
Она
У звуков
Миллионы
Крыл,
Музыку
Облика
Лишает…
И,
Злобою
Своей
Питая
Адский
Пыл,
Зверь
Музыканта
Удушает
В трясине
Человечьих
Рыл,
И,
Ранами
Распахнутых
Могил,
Неотвратимость
Гибели
Внушает,
Которую
Греха
Наносит
Ил…
Но
Композитор
В саване
Страданья,
В гробу
Смертельной
Тишины,
Из
Осиянной
Вышины
Сверкает
Молниею
Знанья,
Слепящим
Гимном
Мирозданья,
Симфониею
Радости
И
Света,
Где
Нотами
Звучат
Планеты –
Во
Славу
Жизни
Цвета…
И
Вечной
Жизни
Дух, -
По
Имени
Бетховен,
Над
Разложением
Становится
Верховен,
И
Поглощает
Смерть
Его
Лишь
Тела
Кокон,
Со
Язвами
Гниющими
Греха,
Симфонья
Света
Же,
Как
Панцирь
Ореха,
Ядро
Души
Спасает,
И
Бабочкой
Душа
Бетховена
Взлетает,
И
Крылья
Ее
Музыку
Творят –
Пред
Нею
Время
И
Пространство
Тают,
Бумажной
Декорацией
Горят…
И
Крыльев
Огненных
Вибрация
Мою
Пронзает
Кровь,
И
Вновь
Цветущая
Акация
Росою
Освятит
Любовь,
Связавшую
В объятьях
Крепко –
Парня
И
Девушку, -
Моих
Далеких
Предков…
И
Звезды
За
Реку
Смахнул
Зари
Взлетевший
Алый
Гусь,
Он
Утро
В землю
Ту
Вдохнул,
Что
Звётся
Киевская
Русь…
И
Вот
Уж
Солнце
Золотом
Стекает
В пшеницы
Море
С куполов
Церквей,
Оно
Жнеца
На
Ниву
Привлекает
Сияньем
Зрелости
Полей…
И
Стадо
Облаков
Пасется
В небе
Под
К ним
Взлетающую
Трель,
Что,
Как
Весеннюю
Капель,
Хрустальным
Звоном,
Рождает
Пастуха
Свирель…
И
Света
Палача
Наследный
Сан
От
Зверя
Получает
Чингиз-хан,
Он,
Не
Колеблясь,
Продал
Души
Бессмертья
Сласть
За
Мир
Подлунный
Этот
Терзающую
Власть;
И
Предвкушает
Бойню
Страстей
Его
Хорал:
«За
Правду
Своей
Смертью
Никто
Не
Умирал!»
И
В степь –
Бескрайний
Бубен
Застучали,
Свинцовым
Ритмом
Горя
И
Печали,
Орды
Бесчисленной
Копыта,
И
Ими
Же
Была
Могила
Правды
Рыта…
И,
Как
Со
Дна
Вулкана
Газ,
Монгольский
Накрывает
Сказ
Мать
Русь
Кровавой
Сетью,
И
Похотью
Горит
Раскосый
Глаз,
Впиваясь
В душу
Плетью…
И
Воя,
Из
Последних
Сил,
Монгол
О крепость
Бьется,
Ему
Уж
Смерти
Вкус
Не
Мил,
Ведь
Русский,
Умирая,
Не
Сдается…
И
Зверь,
Из
Тех
Князей,
Что
Русью
Совладеют,
Вдруг
Создает
Себе
Друзей,
Что
Зерна
Как
Соблазна
Зреют;
И
Тот
Соблазн
Велик:
Для
Собственного
Возвышенья
Мать
Русь
Отдать
На
Поношенье,
И,
Хищных
Для
Утроб
Своих,
Как
Благо
Воспринять –
Монголов
Нападенья
Обстоятельство,
И
Тот
Соблазн
Пророс –
Гордыней
И
Предательством…
И
Каждый
Князь,
Взором
Спокойным,
Глядит
Во
Помрачении
Зверином,
Как
Люд
Единокровный
Падает
Покойным
В монгольском
Растерзании
Тигрином…
И
Брату
В помощь
Руку
Не
Подав,
Чтоб
На
Костях
Его
Подняться,
Очередной
Предатель
Жаждет
За
Чужое
Взяться,
Но
Душит
И
Его
Нашествия
Удав…
И
Желтая
Змея
Так,
Постепенно,
Русь
Охватив
Собой
Вокруг,
Как-то
По-дьявольски
Степенно
Образовала
Ада
Круг,
И
Золотая –
Далось
Имя
Ей –
Орда,
На
Ига
Бесконечные
Года,
Ибо
Предречено
Было
Христом,
Что
Разделившееся
Царство
Само
В себе –
Пустеет,
Словно
Сухое
Дерево,
То
Что
Рассталось
С последним
Опадающим
Листом,
И,
Разделившись
Сам
В себе,
Дом
Выжить
Не
Сумеет,
Под
Трещины
Карающим
Хлыстом…
И
Канули
Руси
Обломки –
В змеиный
Адовый
Котел,
И
Золотой
Луч
Света
Звонкий
Пал
Во
Ущелье
Тьмы,
Как
Гибнущий
Орел,
И
Там
Его
Монголы
Травят –
Огнем
Предательской
Напасти,
И
Из
Луча,
Из
Духа
Русского,
Из
Золотого
Света –
Злато
Греха,
Порока
Плавят,
Как
Символ
Зверя
Власти,
И
Выводок
Змеиной
Темной
Страсти:
Похоть,
Гордыня,
Воровство,
Коварство
И
Разбой,
Убийство,
Злая
Мысль
И
Безумство,
Богохульство
И
Свирепство,
Завистливое
Око
И
Сладострастие,
И
Непотребство –
Роем
Впивается
Кровососущих
Мух
Во
Полумертвый
Русский
Распятый
Дух…
И
Разделяется
На
Три
Дух
Силуэта:
Один –
Христа
Жемчужный –
Иисуса,
Другой –
Кровавых
Дел
Поэта,
Весь
Черный
От
Грехов
Искуса,
И,
На
Кресте,
Срамная
Оболочка
Эта
Лишь
Извивается
Для
Злобного
Укуса,
Без
Покаяния
И
Без
Надежды
Света…
А
Третий
Силуэт –
Разбойник
Тоже,
Насиловавший
Душу
На
Греховном
Ложе,
К
Чужому
Горлу
Приставив
Нож,
Под
Хохот
Бесов
Порочных
Рож…
Но
Отблеск
От
Христа,
Жемчужный,
Невечерний,
Распятому
Упал
Разбойнику
На
Грудь,
И
Все
Его
Грехи
Его ж
Пронзили
Сердце,
Обнаживши
Совесть,
Как
Скрытую
Божественную
Суть…
И
Видит
Он
Себя
В утробе,
Средь
Материнских
Вод,
Но
Вдруг
Желание,
Будто
Могильный
Червь
Во
Гробе,
Его
Сознания
Пронизывает
Свод…
И
Возжелал
Младенец
Тот
Ворваться
Во
Сотворенный
Богом
Свет,
И
В ход
Пуская
Слово,
Будто
Острый
Нож,
Срезать,
Как
Мясо,
Золото
Со
Убиенных
Лет…
И
Это
Пожеланье,
Отразившись
От
Утробных
Вод,
Развитие
Плода
Пустило
В обратный
Ход…
И
Опустился
Потолок
Сознанья,
Выталкивая
Прочь
Из
Черепа
Уменье –
Произносить
Слова,
Как
Совести
Познанье,
И
Речи
Музыка
Людской,
Весь
Свет
Объявшая
Любовью, -
Во
Превратилась
Рык,
Что
Разорвал
Планеты
Тело,
Словно
Звериный
Клык;
И
Черепа
Ломаются
Углы,
Сжимая
Мозг
Во
Маленький
Комок,
И
Закипают
Страсти,
Ада
Как
Котлы,
И
Загоняют
Сердце –
Под
Чешуи
Замок;
И
Хищная
Образовалась
Рыба,
Вся
В чешуе
Из
Золотых
Монет,
Неумолимая
Как
Смерти
Глыба,
Неотвратимая,
Словно
Морщины –
Шрамы
От
Укусов
Лет…
И
Зазвучал,
Как
Флейта,
Рыбы
Той
Хребет,
Матери
Планете
Предвещая –
Неисчислимость
Бед…
И
В светлой
Чистой
Глади
Материнских
Вод
Вскипел
Из
Спермы,
Испражнений,
Крови
Водоворот;
И
Обезумевших
Страстей
Кружащаяся
Гонка
Затягивает
Рыбу
Бездонною
Воронкой;
И
Все
В воронку
Эту
Ушедшие
Цивилизации –
Пропали
Безвозвратно
В зверя
Глотке –
Космоса
Канализации…
И
Рыба
Падает
В колодец
Тьмы
Кромешной,
Гордыня
Где
Правителей
Земных
Сквозит
Дырой
Потешной;
Так
Зверь
Глумится
Над
Слепыми
Душами,
Материю
Свернув
Земную
В порочный
Круг,
И
Ломятся
Слепцы
Во
Западню,
Где
Наслажденье
Притаилось,
Как
Интимный
Друг;
И,
В возбуждении
Давя
Друг
Друга,
Все
Души
Рвутся
К центру
Круга,
Чтоб
Захватить
Над
Миром
Власть
И
«Я»
Свое, -
На
Ложе
Наслажденья,
Снова
И
Снова
Класть;
А
Если
Уж
Душа,
Одна
Из
Многих,
Вдруг
Достигнет
Цели,
От
Своего
Могущества
Ликуя
Бесконечно,
Преодолев
Все
Рифы,
Ураганы,
Мели,
Кровью
Людской
Омыв
Добытый
Трон
Беспечно, -
Тогда
В душу
Такую
Проникает
Насилующий
Клык,
И
Рану
Сквозь
Звучит
Победный
Звериный
Рык,
И
Та
Душа
Вопит
Кровящею
Дырой
Во
Центре
Наслаждений
Круга,
И
Превратился
Вдруг
Во
Адский
Граммофон
Тех
Наслаждений
Рой,
И
Стал
Пластинкой
Круг,
На
Граммофон
Надетой
Туго…
И
Завертелась
Та
Пластинка –
Под
Острою
Страдания
Иглой,
И
Наслаждение
Мелькало
На
Картинке,
Под
Душ
Истошный
Вой…
А
В центре
Воющей
Пластинки
Была
Дыра,
Для
Душ,
Туда
Доползших, -
Последняя
Нора;
Дырой
Же
Души
Сделал –
Звериный
Клык,
Их
Нанизавши
Всех
На
Обезличиванья
Штык,
И,
Пустотой
Своей,
Они
Удобны
Стали –
Для
Сатанинской
Острой
Стали,
И
Вкруг
Стальной,
Звериной
Воли
Той
И
Кружится
Веками –
Желаний
Человечьих
Диск,
И
Какофония
На
Нем
Вопит
Греховной
Глоткой,
Она –
Рев
Хищника
И
Жертвы
Смертный
Писк…
И
В рыбу,
Что
Разбойником
Была,
Зверь
Загоняет
Клык,
И,
Содрогнувшись
От
Страданья,
Рыба –
В жизни
И
Смерти
Уткнулась
Стык;
И
Был
Тот
Стык
Пересеченьем
Балок
Вознесшегося
Над
Землей
Креста,
И
Тело
Там
Распято
Иисуса,
Кровоточащее –
Христа;
И,
Легионом
Падших
Душ,
Во
Иисуса
Дьявол
Впился –
Повелитель
Мух,
И,
Как
Грехов
Кислотный
Душ,
Те
Души –
Мухи
Жаждут
Иисуса
Расплавить
Драгоценный
Дух…
И
Распадаться
Рыба
Стала
На
Рой
Беснующихся
Мух…
Но
Взор
Христа
Ее
Коснулся,
Как
Ласки
Материнской
Пух…
И
Свет
Жемчужный
Проникает
Сквозь
Рыбы
Грудь,
И,
Словно
Воск,
Он
Сердце
Расплавляет,
И
Глаз
Из
Рыбьих
Прогоняет
Порока
Муть…
И,
Прозревая,
Видит
Рыба,
Что
Иисус –
Ко
Всем
Его
Терзающим
Врагам,
Как
Ко
Заблудшим
Детям
Божьим,
Испытывает
Братскую
Любовь,
И
Розой
Ко
Христа
Ногам
Та
Опадает
Муха,
Что
Впитала
Его
Любовью
Переполненную
Кровь…
И,
Судорогою,
Взошло
Во
Рыбе
Со-страданье
К тому,
Кто
Во
Вселенной
Любит
Всех
И,
За
Адама
Смертный
Грех,
Терпит
Безропотно
Страданье;
И
Рыбы
Хищные
Губительные
Страсти
Стали,
Болезнь
Как,
Уходить
И
Превратились
Во
Горячку,
Во
Катарсис,
Во
Болью
Очищающие
Страсти…
И
С болью
Ощутила
Рыба –
Своего
Обличья
Срам,
И,
В покаяньи,
Просится
Обратно –
В лика
Человеческого
Храм…
И
Разрывает
Покаяние
Порочный
Хищника
И
Жертвы
Круг,
И
Из
Лучей,
Сеть
Солнечных
Сплетенная,
Рыбу
Поймала
Вдруг,
И
Жгущие
Ячейки
Сети
Тело
Кромсают
Рыбье,
Как
Прощенья
Плети;
И
Плавники
Стают
Руками,
Ногами –
Вытянулся
Хвост,
И
Мозг,
Развития
Рывками,
От
Рыбы
К человеку
Тянет
Мост…
И
Сердца
Рыбьего
Холоднокровный
Ток –
В любови
Превратился
Огненный
Цветок,
И
Сердце
Обновленное
Рисует
Черты
Раскаянья
Лица –
Спасителя
По
Образу –
Исуса,
В сиянии
Тернового
Венца;
И
Солнечная
Сеть –
На
Сатану
Проруха –
Вытаскивает
Душу
В Божий
Свет,
Рожденье
То
Второе –
Духа,
Несущего
Христа
Завет;
И
Заново
Родившийся
Разбойник,
Воскресший
Во
Христе
Покойник,
По
Имени
Опта
Макарий,
Все
Золото
Кладет
Свое,
Как
Кесаря
Денарий,
В обители
Духовной
Основоположье –
Богу
Воздавши
Божье;
И
Во
Кровавом
Золоте,
Добытом
Грабежами,
Словно
В навозе
Удобренья,
Макария
Взрастает
Монастырь –
Вершиной
Вдохновенья,
Цветку
Подобный
С розовой
Главой,
В котором
Благодатью
Дышит
Мир
Иной…
И
Нарекли
Тот
Монастырь,
Возросший
Во
Русской
Земле,
Что
Выжжена
Была
Монголами,
Как
Смерти
Пустынь,
В раскаяния
Честь
Макария
Опты –
Оптина
Пустынь…
В пустыне
Же,
Во
Одиночестве
Смертельном,
Пытку
Христос
Переносил
Души,
И
Там
Его
Материя
Душила
В тисках
Космической
Глуши;
Но
Над
Материальным
Злом
Возрос –
Словом
Божественным –
Христос…
И,
Раковиной,
Оптиная
Пустынь
В ладонях-
Створках
Трепетно
Растит
Жемчужину
Христового
Завета,
И
Сатаны
Уродливая
Тень
Ей
Божьего
Не
Застит
Света…
И
Слово
Божье,
Чрез
Эфир,
Рождает
Космоса
Тела,
Оно
Же
Их
Уничтожает –
В урочный
Час,
Через
Эфир,
До
Тла…
И
Слово
Божие,
Как
Воздух,
Души
Дыхание
Питает;
Оно
Же,
Ураганом,
Матерьи
Лик
Пытает;
И
Слово
Божие,
Огнем,
Путь
Озарит,
Согреет
Душу,
Оно
Же,
Пламенем
Жестоким,
Материи
Сжигает
Тушу;
И
Слово
Божие,
Водой,
Жажду
Души
Питает,
А
Под
Его
Губительной
Волной –
Материя
Смертельно
Тает;
И
Слово
Божье,
Почва
Будто,
Духа
Родит
Растенья;
Оно
Же
Труп
Материи
Хоронит
Среди
Песков
Забвенья…
И
Русская
Земля
Голгофой
Стала –
Позорной
Казни
Страшным
Местом:
На
Трех
Крестах
Обвисли
Там
Тела –
Дрожащим
И
Кровавым
Тестом;
И
Все
Они
Безмерно
Одиноки
В смертельном
Разделении
Своем,
И
Раны
От
Гвоздей
Глубоки,
И
Пляшет
Тело
С болию
Вдвоем;
И,
Стаею
Грехов
Свирепых,
Казни
Место
Взяли
Монголы
В круг,
И,
В круге
Сотен
Лет
Отпетых,
Русь
Задохнулась
Вдруг…
И,
Погибая
От
Грехов
Удушья,
На
Кресте,
Один
Разбойник
Шлет
Христу
Проклятья;
Разбойника ж
Другого
Слезы
Душат
Те,
Что
Выступают
От
Раскаянья
Объятья;
И
Иисус,
В жемчужине
Слезы,
Распятый
Отражается,
И,
Отраженный,
В слово-
Меч
Христос
Преображается;
И
Иисуса
Слово
Для
Опты
Звенит
В пространстве
Казни
Тесном:
«Так
Будешь
Ты
Со
Мною
Скоро
В царствии
Небесном!»
И
Пустыни
Голгофской
Ко
Душе
Опты
Смертельное
Презренье –
Вдруг
Превратилось
Во
Пустыни
Оптиной
Прозренье;
И
Гибнет
На
Кресте
Макария
Греховный
Силуэт,
И
Воскресает
Вместо –
Новый
Любви
Ко
Господу
Поэт…
И
Вспыхнувший,
Руси
При
Воскрешении,
Яркий
Жемчужный
Свет –
Сонмы
Монголов
Выжигает,
Иго
Грехов
Сводя
На
Нет…
И
Обновленный
Русский
Дух –
Жемчужина –
Оптина
Пустынь,
Направил
Путь
Свой
В царствие
Христа,
Сквозь
Времени
Космическую
Пустынь…
И
Вырастает
Ель,
В кокошник
Изо
Льда
И
В сарафан
Из
Снега
Убранная, –
В честь
Рождества
Руси
Второго,
Верхушка ж
Ели –
То
Москва,
Очаг
Русского
Крова…
И
В ожерельи
Ели
Ледяном,
Пред
Белокаменным
Кремлем,
Большая
Площадь
Отразилась,
И
Молния
Царева
Гнева
Грозой
Там
Разразилась;
И
Грозного
Царя
Ивана
В голове –
Дьявол
Змеею
Вьется:
«Кто
Царствия
Земного
Ставлен
Во
Главе –
Того
Пусть
Воля
Топором
Взовьется!
И
Головы,
В которых
Неприятье
Царских
Повелений
Возникает, –
Пускай
Топор
Той
Воли
Сразу
Отсекает»…
И
Площадь,
Казни
Место,
Красной
Стала –
От
Липкого
Потока
Крови,
И
На
Отсеченных
На
Бледных
Головах
Чернеют
Ужасом
Изломанные
Брови…
И
Ужас
Над
Россией
Воцарился,
И
Во
Царе
Иване
Зверь
Плотно
Укрепился…
Но
Проникает
Шепот
Тихий –
Слепящую
Сквозь
Крови
Пелену,
В сознание
Царя,
Что
Пребывает
У красной
Пелены
В плену…
А
Шепчет
То,
Любовью
К Богу
На
Церкви
Паперть
Посаженный,
Ради
Христа
Юродивый
Василий
Свет
Блаженный;
Юродство
Же –
То
Человека
Сердцем
Избранный
Путь,
И
Ко
Христу
Любовь
Всепоглощающая -
Его
И
Цель
И
Суть;
И,
Ради
Той
Любви
К Спасителю,
Все
Зверю
Отдает
Юродивый
Губителю:
Он
Отдает
И
Дом,
И
Деньги,
И
Одежду,
И
Женщин –
Всех
Страстей
Надежду,
И
Пожеланья
Все,
И
Жизни
Прежней
Годы,
И
Тело –
Под
Удар
Погоды,
Лишь
Сердце
Он
Свое
Христу
Вручает,
И
Иисус
Подвиг
Такой
Ответно
Привечает:
В снегу ль
Ложится
Спать
Юродивый
На
Ночь –
Своим
Теплом
Мороз
Он
Гонит
Прочь,
И
Снег
Вокруг
Юродивого
Тает,
И
Гибельная
Ночь
Мгновеньем
Пролетает;
И
Наступивший
День
Спаситель
Иисус
Так
Создает,
Что
Пропитанье
Он
Телам
Юродивых
Дает,
А
Души
Их
При
Жизни
Уж
В Исуса
Царстве
Пребывают,
Где
Силу
Всю
Божественной
Любви,
Как
Главное
Богатство
Добывают;
И
Будущее
Видят
Они,
И
Недуги
Все
Лечат,
И
Изгоняют
Бесов,
Разум
Что
Калечат;
И
Облегчения
Людских
Страданий
Ради,
Средь
Возлежащего
На
Плоскости
Креста,
Душу
Свою
На
Части
Рвет,
Как
Хлеб,
Чтобы
Раздать
Голодным,
Юродивый
Ради
Христа…
И
Слово
Божие
В устах
Василия
Блаженного,
Как
Ключ
Звенит
От
Царства,
Из
Любви
Сложенного…
И
В сердце
Проникает
Этот
Ключ –
Царя
Ивана
Грозного,
И
Распахнулась
Дверь
Заветная,
Среди
Дыхания
Морозного;
И
Свет
Слепящий,
Хлынувший
Из
Врат,
Вдруг
Осветил
Царем
Творимый
Ад…
И
Видит
Царь
Глумленья
Дело:
В его
Мозгу
Засевший
Зверь,
Как
Царств
Земных
Всех
Истинный
Правитель,
Девы
Руси
Терзает
Тело,
Планетный
Хищник
Повелитель;
А
Царство
Всякое
Земное –
Есть
Механизм
Жестокий
Пыточный,
С шипами,
Клещами,
И
Лезвиями,
Кнутами
И
Ремнями,
Петлями,
Для
Наслаждений
Извращенных
Собранный
И
Абсолютной
Власти
Обретения…
И
В действие
Приходит
Этот
Механизм –
От
Колеса
Вращенья,
От
Хищника
Во
Жертву,
И
Наоборот,
По
Замкнутому
Кругу
Превращенья…
И
Человек,
Распятый
Механизмом,
Своих
Желаний
Терпит
Крах,
И
Пожирает
Зверь,
Что
Колесо
Со
Наслажденьем
Крутит,
Его
И
Боль
Смертельную
И
Страх…
И
Царство
Всякое
Земное –
Небесного
Есть
Царства
Антипод,
Любви
Христовой
Извращенье,
Гордыни
Ненавистный
Плод…
И
У царя,
У Грозного
Ивана,
Свет
Вызвал
Совести
Ожог,
Что
Болью
Жертв
Его
Болит,
И
Царь
Земной –
Небесного
Царя,
Смиренно,
Об
Отпущении
Грехов
Своих
Молит…
И
Тихим
Божьим
Словом,
Нищий
И
Нагой,
Как
Обнаженный
Нерв,
Что
От
Любви
Вибрирует
Христовой, –
Василий
Свет
Блаженный –
У грозного
Царя
С лица
Оскал
Стирает
Искаженный…
И
Стала
Площадь
Красная –
Красной,
Пре-красной
Стала
Тою
Красотою,
От
Жаркого
Царева
Покаянья,
Что
Мир
Спасет,
И
Человечее
Сознанье –
В царствие
Любви
Из
Царства
Зверя
Вознесет…
И
Умирает,
Распинаясь
Царь
Иван –
Меж
Царствием
Небесным
И
Земным;
И
Был
Тот
Жизни
Крест
Его
Жестоким,
И
Покаянным,
И
Великим,
И
Срамным…
И
Вот,
Через
Года,
Вся
Грозным
Пролитая
Кровь –
Во
Закружилась
Смуты
Вихре
И
Сорвала
Лик
Со
Души
Со
Русской –
Иисуса,
Личину
Зверя
Напялила
Взамен,
Оскаленную
Для
Укуса,
И
Нападением
Врагов,
Будто
Нашествием
Грехов,
Русь
Затопила
Вновь;
И
С самозванцем
Во
Главе
Настали
Ига
Поляков
Смутные
Года,
И
Показалось,
Что
На
Русь
Вернулась
Ига
Монгольского
Беда…
Но
Покаянья
Свет
На
Площади
Красной
Во
Сеть
Соткался
И
Русские
Собрал,
Будто
Улов,
Сердца;
И
Самозванца –
Зверя
Уничтожил
Веры
Русской
Зной –
Во
Сына
И
Святого
Духа
И
Отца,
И
Русской
Нации
Мучительные
Роды
Принял
Христос
Мессия,
И
Роженица
Имя
Получила
На
Века –
Великая
Россия…
И
Выдох
Ее,
Ветер
Как
Пронесшись,
Волну
Поднял
Среди
Невы;
И
Дале,
По
Пути,
В окно
Занесшись,
Коснулся
Императора
Главы…
И
Был
Романов
То,
Петр
Великий,
Первый;
Он
При
Смерти
И
Боль
Его
Сжигает
Нервы…
И
Где-то
В глубине,
В подполье,
Под
Городскою
Мостовой,
Петру
Мерещится
Движенье
И
Слышится
Истошный
Вой…
И
Видит
Он
Себя
Ребенком,
И
Бунт
Бушует
Вкруг,
И
Человека,
Избранного
Жертвой,
Толпа
На
Клочья
Разрывает
Вдруг…
И
Петр
Ощущает
Тот
Ужас
Разрушенья,
Когда
Стают
Кровавыми
Кусками –
Тело
Христа
И
Все
Его
Свершенья…
И
Озверелая
Российская
Толпа
Подобна
Каторжанинам
В застенке,
За
Грех
Предательства,
Навек,
Прикованным
К тюремной
Стенке;
И
Стала
Русь
Тогда
Монгольскою
Тюрьмою,
На
Сотни
Лет,
Когда
Был
Русичами
Предан
Единства
Во
Христе
Завет;
И
Семьи
Их
Клеймил
Монгол –
Слюною
Униженья,
И
Был
Поставлен
Русский
Род –
Под
Нож
Уничтоженья;
И
На
Глазах
Монгол
Насиловал
У сына
Его
Родную
Мать,
Чтобы
Хребет
Российской
Воли
Тем
Надругательством
Сломать;
Но
Слова
Божьего
Жемчужина
В распятом
Сердце
Зрела,
И,
В пламени
Жемчужном
Невечернем,
Тюрьма
Монгольская
Сгорела;
Но
Семя
Черное
Насильника –
В девы
Руси
Проникло
Плоть,
И
Грех,
Растущими
Шипами,
Стал
Сердце
Русское
Колоть…
И
Внутренняя –
Духа
Выросла
Тюрьма,
Закрыв
Жемчужину
В застенке,
И
На
Осколки
Свет
Ее
Разбился –
О липкие
Порока
Стенки;
И
Зависть
Есть
Основа,
Пол
В этой
Тюрьме
Греховной;
А
Злоба,
Ложь,
Убийство,
Воровство
Там
Стали
Стенами,
Опорой
Кровной;
И
Похоть
Воздух
Там
Есть –
Мерзости
Глоток,
Гордыня
Же
В тюрьме
Той
Крыша –
Могильный
Духа
Потолок…
И
Петр,
Юный
Русский
Царь,
Жемчужины
Расслышал
Зов
Неслышный –
Разбить
Тюремный
Ларь;
И
Долгою
Тюрьмы
Была
Осада,
Война
С сознанием
Того,
Что
Жертва
Есть
Россия –
Для
Сатанинского
Эго…
И
Полыхнула
Воля
Царская
Петра,
И
Ослепила
«Я»
Звериное –
Зарницей
На
Русь
Сходящего
Утра;
И
Вспышка
Та
Окно
Пробила
В стене
Глухой
Порока,
И
Ветер
Очищающий
Влетел
В обитель
Злого
Рока…
И
Вспышкой
Яркой
Враг
Повержен
Был –
Воинственные
Шведы,
И
В доблести
Их
Петр
Находил
Ученье
Для
Своей
Победы…
И
Чрез
Окно,
Пробитое
В тюрьме,
Гнездо
Где
Всех
Грехов
Сокрылось, –
Пьянящим
Вдохом
И
Янтарным
Светом, –
Море
Вдруг
Открылось;
И
На
Его
Зыбучем
Берегу,
Под
Полною
Жемчужною
Луной,
Материи
Песок
Иссохший
Духовной
Увлажняется
Волной,
И
Влаге
Драгоценной
Той
Песок
С покорностью
Внимает,
И,
Ощутив
Волну
Прилива,
Ее
Он
Форму
Принимает;
И
Замысел
Великого
Петра,
Могучею
Волною,
Сквозь
Время
И
Пространство
Прокатился,
И
В город, –
Для
Жемчужины
Оправу,
Пустынный
Берег
Превратился;
И
Серебро
Невы
Живое
Потекло
В чеканном
Русле
Набережных
Звонких,
С орнаментом
Струящихся
Проспектов
И
Водоворотов-
Площадей,
С ажурной
Радугой
Мостов,
С виньеткою
Блистающих
Дворцов,
С литою
Мелодиею
Храмов,
С поющей
Геометрией
Кварталов,
С египетскою
Пластикой
Скульптур –
Во
Ювелирном
Сплаве
Небывалом
Всех
Драгоценных
Мировых
Культур…
И
Неба
Купол
Перламутровый,
Окрашенный
Зарею, –
Жемчужиною
Стал
Во
Города
Оправе,
И
Новою
Руси
Столицей
Быть
Сей
Город
Утвердился
В праве;
И
Имя
Он
Обрел
Свое –
В апостола
Петра
Святую
Честь,
Того,
Кому
Доверено
От
Рая
Ключи
Блистающие
Несть;
И
Петр
Же,
Утром
Однажды
Ранним,
Трижды
Отрекся
От
Христа,
Но,
Разгоревшейся
Зарею
Покаянья,
Он
Сжег
В себе
Предательства
Метанья,
И,
В кремень
Превратившись
Веры,
Он
Церковь
На
Себе
Воздвиг –
О царстве
Божьем
Знанье,
И
Разгласил
О Иисуса
Смерти
Лютой
И
Воскрешеньи
Весть,
И
Разбудил
У грешников
Тем
Со-весть,
И
Затопил
Любовью
Их
Со-знанье;
И
Петр
Первый,
В городе
Своем,
Дворян
Взрастил
Не
По
Рожденью,
А
По
Духу;
И
О движении
Стихий
Науки
Все
Доверил
Он
Их
Внутреннему
Слуху;
И,
Глубиной
Во
Русь
Всю,
Распахнулось
Дворян
Петровых
Мощное
Сознанье,
И
Величайшей
Чести –
Глубиной
Той
Любви
К России
Жить –
В их
Застучало
Жилах
Осознанье;
И
Вот
Петра
Великого
Питомцы,
Используя
Науки
И
Ремесла,
В порыве
Творческой
Любви,
Могучий
Разумом
И
Благородный
Духом,
Морской
Корабль
Возвели;
И
Мачта
Корабля,
Будто
Рука
В молитвенном
Порыве,
К небу
С крестом
Апостола
Андрея
Протянула
Флаг;
И
Тем
Крестом,
Как
Бес
Нечистый,
Изгнан
Будет
Любой
Напавший
На
Россию
Враг;
Апостол
Же
Андрей –
То
Брат
Родной
Апостола
Петра,
И
Иисусом
Был
Он
Первый
Призван,
Чтобы
Спасение
Узреть,
Как
Луч
Первый
Утра…
И,
После
Вознесения
Христа,
Андрей
Во
Те
Пределы
Слово
Иисуса
Приносил,
Где
Русского
Народа
Предки
Обитали,
И
Крест
Он
Напряжением
Воздвигнул
Своих
Духовных
Сил –
В земле,
Где
Призраки
Руси
Витали;
И
Возвестил
Андрей,
Что
Воссияет
Слава
Там
Господня;
Его
Же
Самого,
В урочный
Час,
Крестом
Распяла
Преисподня;
И
Смерть
В него
Впилась
Гниющей
Разлагающею
Массой,
Но
Дух
Андрея,
Тела
Победивший
Страсти,
Зовущие
Ко
Смертному
Греху, –
Так
Же
И
Смерть
Попрал
Саму,
И
Полетел,
Как
Луч,
На
Зов
Исуса –
Звездною
Трассой…
И
Свет
Его
Души
Спасенья –
На
Флаге
Лег
Андреевским
Крестом,
И
Стал –
Меж
Сердцем
Русским
И
Победой
Над
Гибелью
Души –
Мостом…
И
Император
Первый
Русский
Умирает;
И
Боль
Его,
Петра,
Сознанье,
Будто
Рукою
Огненной
Стирает;
И
Петербурга
Мостовая,
Вдруг,
Раною
Глубокой
Разошлась,
И
Брызнувшая
Кровь
Петра
Под
Мостовую
Увлекает,
Туда
Где
Гибель
В танце
Судорог
Зашлась;
И
Под
Землею
Петр
Сына
Алексея
Видит,
Которого
Он
Повелел
Казнить,
И
На
Коленях
Сын
Отца
О снисхожденьи
Просит,
Но
Ничего
Не
Может
Изменить…
И
Падает
Убитый
Алексей
В бескрайнее
Болото,
Средь
Вздувшихся
Кровавых
Пузырей,
И
Шевелится
Вся
Трясина
Скользкими
Телами –
Не
То
Людей,
Не
То
Зверей;
А
То
Все
Каторжные –
Беглые
И
Крепостные,
Со
Всей
России
Согнанные
Люди,
Чтоб
На
Болоте
Гиблом
Безнадежном
Петра
Святого
Город
Возвести;
Петра ж
Царя
Змея –
Жестокость,
Как
Плеть,
Их
Спины
Хлещет,
Принуждая
Ношу
Строительства
Нести…
И
Выбивает
Плеть
Разящими
Ударами,
Жизнь
Из
Худых,
Будто
Скелеты,
Тел,
И
Сваями
Мостит
Затем
Болото –
Костями
Хрупкими,
Как
Мел…
А
Над
Болотом,
Склепа
Потолком,
Уж
Черная
Жемчужина
Нависла;
И,
В испареньях
Боли,
Она,
Как
Опухоль,
Растет
И
Черная
Змея
На
Ней
Повисла;
И
Жуткая
Трясина,
Изогнувшись,
Вдруг
Стала
Чашею
Весов,
Чтобы
Петра
Деяния
Измерить,
И
Черную
Жемчужину
Со
Стороны
Другой –
Жемчужиною
Светлою
Поверить;
И
Страшного
Суда
На
Чаши –
Две
Жемчужины
Легли,
И
На
Весах
Они,
Сражаясь,
Друг
Друга
Перевесить
Не
Смогли…
И
Хищный
Зев
Трясина
Уж
Раскрыла,
Чтоб
Дух
В себя
Петра
Вобрать,
И
Город,
Возведенный
Им,
Разрушить
И
Со
Лица
Земли
Содрать…
Но
На
Море
Вдруг
Ветер
Встрепенулся,
И
Во
Болота
Залетел
Пределы,
И
Невесомо
Он
Весов
Коснулся,
И
Перевесили
Добра
Наделы…
И
Императора
Петра
Спасенный
Дух –
Влетевший
Ветер
Оседлал,
Победы
Как
Коня;
И
Черная
Греховная
Змея
Упала
Под
Коня
Копыта,
И
Там
Погибла,
Среди
Истины
Огня…
И
Дух
Петра
Встал
За
Штурвалом
Корабля
По
Имени
Россия;
И,
Флагом
Под
Андреевским
Державным,
Во
Отправляется
Корабль
Путь,
На
Зов
Христа,
Любовь
Чья –
Всякой
Жизни
Суть,
И
Кто –
Миры
Спасающий
Мессия…
И
В Оптиной
Пустыни
Корабль
Тот
Пристал,
Пройдя
Чрез
Океаны,
Мели
И
Ураганы
Духа;
И
С корабля
Священник
Сходит,
Именем
Геннадий,
На
Божий
К подвигу
Монашества
Призыв,
Достигший
Его
Слуха;
И,
В Оптиной
Он
Пустыни
Стал
Иеромонахом –
В сане
Священника
Себя
Вручившим
Богу
Полностью
Монахом;
И
Яркой
Он
Свечей
Зажегся –
На
Алтаре
Обители,
Что
Русские
Сердца
От
Зверя
Сберегала,
И
В лепестки
Надежды
Их
Пеленала,
И
Совести
Ожоги
Им
Остужала, –
Росою
Слова
Божьего,
И
Беззаветною
Христа
Любовью, –
Зверя
Супротив,
Их
Вооружала,
И
Русская
Душа,
Всегда,
Отпрыском
Блудным,
Во
Оптиной
Пустыни,
Словно
В отчем
Доме,
Утешенная
Ночевала;
И,
Разгораясь,
Сердце
Обрело
Геннадия
Черты –
Подвижника,
Иных
Миров
Сановника;
И
Александр
Первый,
Император
Русский,
В Геннадии
Нашел
Себе
Духовника;
И
Александр,
Сердца
Своего
Больные
Тайники,
Перед
Духовником
Раскрыл,
И,
В леденящем
Откровении,
Души
Он
Гнойники –
Ножом
Исповедальным
Вскрыл;
И
Видится
Картина
Преступленья –
Отцу
Геннадию,
Как
Александра
Ко
Отцу,
Ко
Павлу
Первому,
Ночью
Глухою,
Заговорщики
Заходят,
И
Отречения
От
Трона
Требуют
Они,
Но
В императоре
Согласья
Не
Находят;
И
Заговорщикам
Назад
Дороги
Нет,
Ведь
Казнь
Их
За
Содеянное
Ждет,
И
Мечутся
Они
По
Спальне
Царской,
И
Время
Тяжкой
Поступью
Идет…
И
Вдруг
Набросились
На
Павла,
Словно
Змеи,
Хищные
Губительные
Руки;
И
Императора
Пронзила
Жалом
Боль –
От
Наступившей
Смертной
Муки;
И
Отразился
В Павловых
Мертвеющих
Глазах,
Как
Эхо
Средь
Поверженных
Развалин, –
Его
Убийца,
Бисерным
Покрытый
Потом,
Изменник
И
Палач
Граф
Пален…
И
Императорская
Власть,
Дворцового
Переворота
После,
В руки
Александра
Переходит,
И
Александр,
К власти
Этой
Абсолютной,
По
Трупу
Отца
Восходит;
И
Ощущенье
Власти
Окрыляет,
Как
Красное
Французское
Вино,
Но
В зеркале
Вдруг
Утром,
Как
В глазу
Отцовском
Мертвом
И
Остекленевшем, –
Похмельем
Отражается
Оно…
И
Виден
Мутный
Хаос
Зазеркалья,
Там
Нарезает
Гильотина
Из
Людей
Салат,
И
Лозунг
Революции –
Женщин
Беременных
Распоротыми
Животами,
На
Грязных
Стенах
Пишет
Ад;
И
Этих
Слов
Кровавый
Строй –
О равенстве,
Свободе,
Братстве –
Во
Хищный
Силуэт
Слепился,
И
Воли
Сатаны
Диктатор –
Бонапарт
Из
Глума
Революции
Родился…
И
Александр,
Ради
Власти
Над
Россией
Преступивший
Через
Отца –
Во
Зазеркальи
Бонапартом
Отразился,
Который
Ради
Власти
Над
Всем
Миром
Абсолютной –
По
Сотням
Тысяч
Мертвецов
Идет,
И
Кровь
Он,
Утоляя
Жажду
Зверя,
В безумьи
Похотливом
Льет,
И
В вечности
Лицо –
В лицо
Египетского
Сфинкса –
Гордыни
Ядрами
Плюет…
И
Отраженье
Александра –
Бонапарт
Из
Зазеркалья
Вдруг
Явился
И,
Вожделения
Когтями,
Он –
В тело
России
Впился…
И
Александра
Началась
Война
С Наполеоном,
С той
Зазеркальной
Сущностью
Своей,
Что
В топке
«Я»
Стремится –
Весь
Мир
Спалить,
И
Возжелала,
Что –
Россию,
Выросшую
К свету,
Как
Вековую
Ель,
В огонь
Тщеславья
Своего
Свалить…
И,
Под
Наполеона
Треуголкой,
Крыс
Полчища
В Россию
Вторглись –
Из
Канав
Европы
Сточных,
И
Исходило
Всех
Грехов
Зловонье
От
Ихних
Морд
Порочных;
И
Пасти
Их,
Как
Кладбище,
Раскрылись,
Чтобы
В гробах
Утроб
Своих
Россию
Похоронить;
Но
Опалил
Утробу
Крыс –
Смоленск, –
Морем
Огня
Бездонным,
И
Свился
В искр
Нить;
И
Эта
Нить
Любви,
Как
Мышца
Скрытой
Силы,
Во
Русские
Вросла
Сердца;
И
Их
Биеньем
Русь
Покрылась,
Словно
Щитом
Небесного
Отца…
И
Нескончаемых
Десять
Часов,
На
Бородинском
Поле,
Крысы
Терзали
Русские
Сердца;
И
Половина
Русских
Воинов
Погибла,
Живые ж
Устояли
До
Конца…
И
Управляющий
Наполеоном
Зверь
Навис
Над
Полем
Боя,
Чтобы
Агониею
Русской
Напитаться;
Но
Русский
Дух, –
Смертельный
Саван
Свой,
Спалил
Пролитой
За
Россию
Кровью,
Как
Святой
Водой,
И
Зверь,
Теряя
Силу,
Стал
Метаться…
А
Сила
Зверя
Это –
Воли
Сатанинской
Кандалы,
Которыми
Он
Схватывает
Разум
Человечий,
Будто
Покойника
Холодными
Руками;
И
Власть
Его,
Как
Гильотины
Нож,
Скользит
По
Миру –
Истории
Кровавыми
Веками…
И
Зверь
Людей-
Марионеток,
Словно
В балагане,
Чрез
Нити
Голода
И
Размноженья
Жажды,
А
Также
Страха
Смертного –
В движение
Приводит,
И
Жадности
Он
Нитью
Их
Ведет,
И –
В паутину
Боли
Логикою
Дьявольской
Заводит…
А
Там
Марионеток
Оплетают
Зависти
Друг
К другу
Нити,
Их
Заставляя
Печень
Желчью
Изливаться;
И
Зависть
В кукол
Сердце
Гнева
Запускает
Нить,
Готовую
В любой
Момент
Взорваться;
И,
Вспыхнув,
Распадается
Она –
На
Воровства,
Убийства,
И
Обмана
Нити,
Что
Закружили
Кукол
Всех
Желаньем –
Друг
Друга
Удушить;
И,
Во
Круженьи
Гибельном,
Свиваются
Те
Нити
В жгут
Гордыни,
Чтоб
На
Него
Подвесив
Бонапарта –
Куклу,
Зверь
Волю
Смог
Свою
Вершить;
И
Превращает
Бонапарт
Европу
В балаган,
Где
Дьявола
Разыгрывает
Пьесу;
Но
Вот
В России,
Перед
Ним –
Отцеубийство,
Как
Приглашение,
Приподняло
Завесу;
И
Александр
Там,
Нитью
Властолюбия
Ведомый,
Чрез
Труп
Отца
Переступил;
И,
Этой
Нити
Натяжением
Влекомый,
В Россию
Балаган
Вступил;
И
Жители
Смоленска,
Перед
Пастью
Зверя,
Зажгли
Свечою
Город
Свой,
И
Восходящее
На
Небо
Пламя
Догнать
Не
Смог
Марионеток
Вой…
И
Тем
Огнем
Был
Балаган
Сжигаем –
На
Протяжении
Всего
Его
Пути;
И
Гибли
Под
Бородино
Руси
Солдаты,
Чтоб
Во
Родное
Небо
Искрами
Уйти…
И,
Искр
Средь
Тех
Раскаленных,
Зверь
Марионеток
Не
Нашел,
И
Сатаны
Спектакль
Провалился,
И,
Заметавшись,
Балаган
В тупик
Зашел…
И
Стала
Тупиком
Этим
Москва –
Для
Бонапарта
Вожделенная
Добыча;
Ее
И
Поглотил
Наполеона
Глаз,
Налитый
Черной
Кровью,
Бычий…
И
Улицы
Москвы –
Армия
Марионеток
Затопила,
И
Город
Белокаменный
Покрылся
Наносною
Грязью –
Со
Дна
Европы
Поднятого
Ила…
И
Жителями
Город
Был
Покинут –
В нежеланьи
Престолу
Зверя
Поклониться,
И
Лопнула
Гордыни
Бонапарта
Нить
От
Силы
Той
Земли,
Что
Детям
Не
Дала
Своим
Пред
Сатаной
Склониться;
И
Эта
Мать
Земля,
Когда-то,
Племя
Ясноглазое
Родила,
Из
Лона
Своего;
И,
Средь
Любви
Пространства,
Без
Границ
И
Дна,
Взрастила
Она
Его;
И
Было
Так,
Что
Племя
Это
Русское –
Монгольская
Проказа
Язвами
Гниющими
Покрыла,
И
Мать
Земля
Детей
Своих
От
Гибели
Спасла,
Тем,
Что
Себя
Для
Таинства
Небесного
Раскрыла;
И
Слово
Божье
В ней –
Пшеницы
Стеблем
Огненным
Взошло,
И
В колосе
Ее –
России
Сыновья,
Как
Зерна,
Во
Христе
Объединились;
И
Гибели
Всеобщей
Наваждение
Ушло
И
Искры
Русских
Душ
С огнем
Небесным
Слились…
И
Выжгло
Пламя
То
Проказы
Язвы,
Что
Русские
Сердца
В личинки
Зверя
Превращали;
И
Огненные
Вихри –
И
Стволы
Деревьев,
И
Металлы,
Камни
Средь
Матери
Земли
Вращали;
И
Вихрей
Этих
Слепком
Вышел
Стольный
Город,
Горящий
Куполами
Множества
Церквей,
И
Пред
Сияньем
Ихним
Затихал,
Смиряясь,
Людских
Страстей
Смертельный
Суховей…
И
В этом
Городе,
Москве,
Марионеток
Армия
Осела;
И
Корчился
Над
Картою
Руси
Наполеон,
Пока
Луна
За
Стенами
Кремля
Не
Села…
И
Солнца
Первый
Луч –
Купол
Великого
Ивана –
Сияньем
Золотым
Зажег;
И
Ясное
Вдруг
Пониманье,
Что
Покорить
Россию
Невозможно,
Так
Же,
Как
И
Поймать
Это
Сиянье –
Наполеона
Опекло,
Будто
Ожог…
А
Зверь,
Тем
Временем,
Своих
Марионеток –
На
Нитях
Грабежа
Во
Пляс
Пустил
По
Улицам
Москвы;
И
Куклы,
Души
Утопив
Свои
Покорно
В преступленьи,
Дрожали
В лихорадке,
Словно
При
Совокупленьи;
И
Превращал
Их
Лица –
В облик
Зверя
Сильный
Спазм –
То
Был
От
Наслаждения
Грехом
Взвывающий
Оргазм…
И
Вспыхнула
Свечой
Москва
От
Жара
Разбоем
Распаленных
Душ,
И
Осветило
Пламя
Скопище
Порока,
Средь
Испражнений
Смрадных
Луж…
И
Вдруг,
Россию
Мать,
Вокруг,
Призрачные
Стены
Обступили;
И
Стен
Среди
Хрустальных
Этих,
Лики
Золотые
Проступили;
И
Виден
Лик
Там
Князя
Александра,
Что
Новгородом
Правил
В те
Года,
Когда
Россия
Под
Монголом
Погибала,
Но
Новгород
Стоял,
И
Вражия
Его
До
Срока
Сила
Огибала;
Когда
Же
Испытанья
Срок
Настал,
И
Сонм
Католиков
Напал,
Чтоб
Крепость
Православья
Уничтожить,
Князь
Александр
Подвиг
Совершил
Тогда,
Чтоб
Славу
Божию
Умножить;
И
Возгласив,
Что
«Бог
Не
В силе
Есть,
А
В правде»,
Князь
Того
Врага,
Что
Многократно
Был
Его
Сильнее, –
Веры
Зерном
Горчичным
В реку
Опрокинул,
Как
Скалу
Огромную;
И,
Пред
Спасенной
Верой
Православной,
Он
Свою
Победу
Положил,
Словно
Лепту
Скромную…
И
В честь
Реки
Невы,
Врага
Что
Поглотила,
Александр
Невским
Назван
Был,
И
На
Века
Россию
Мать
Заботливо
Укутал
Его
Любви
Сыновней
Пыл…
И
Воссиял
Священным
Ликом
Сергий
Радонежский,
Всея
Руси
Игумен
И
Заступник,
Тот
Словом
Божьим
Кто
Собрал
Руси
Князей
Разрозненных
И
Потерявших
Веру,
Духом
Павших,
На
Бой
С монголами,
И,
Притяженьем
Троицы
Святой
Он,
В войско
Божье,
В правды
Монолит
Их
Всех
Объединил,
И
На
Победу
В поле
Куликовом
Сердца
Их
Вдохновил;
И
Сергия
Любовь
Победу
Одержала
Над
Полчищем
Монголов,
Как
Над
Временем;
И
Иго
Уж
Веков
Не
Властно
Над
Россией
Своим
Смертельным
Бременем…
И
Лик
Блистающий
Димитрия
Донского,
Князя
Московского
Возник,
Ведь
Князь
Любовью
Тою
Вдохновлен
Был
На
Величайшее
С монголами
Сраженье,
И
Православными
Полками
Он
Нанес
Полчищам
Звериным пораженье;
И
Молниями
Лики
Засверкали
Тех
Воинов,
Которые
С небес
На
Поле
Куликово
Нисходили;
И
Летопись
Свидетель
Есть
Тому,
Как
Толпы
Душ
Монгольских –
От
Их
Ударов
В ад
Сходили…
И
Обуял
Наполеона
Ужас,
От
Вида
Этих
Ликов
Раскаленных;
И
Он,
Не
Медля,
Бросился
Бежать –
До
Границ
России
Отдаленных;
И,
Вслед
За
Бонапартом,
Кинулась
Назад,
Ко
Городу
Смоленску,
И
Армия
Его,
С дороги,
Уж
Известной,
Боясь
Сойти;
И
Нитью
Их
Вело
Одно
Желанье –
Живыми
От
Возмездия
Уйти…
И
Холод
Лютый
Вдруг
С небес
Упал,
И
Снегом
Русская
Земля
Покрылась;
И
Стала
Белым
Алтарем
Она,
И
Бонапарту
Истина
Открылась;
И
Он,
На
Алтаре
Руси, –
Бородина,
Смоленска
И
Москвы –
Горящих
Три
Свечи
Огромных
Видит;
И
Среди
Них –
Много
Свечей
Других,
Чье
Пламя
Зверь
Трусливо
Ненавидит…
И
Снежная
Поверхность
Алтаря
Границею
Морозной
Стала –
Меж
Жизни
Теплым
Измереньем
И
Смерти
Коченеющим
Забвеньем;
И
Беспристрастно
Холод
Начал
Поглощать
И
Воинов
Российских
И
Марионеток
Зверя,
Но
За
Границей
Смертной
Бытия –
Им
Воздавалось
По
Их
Вере…
И
Легкой
Искрою
Душа
За
Русь
Погибшего
Солдата
Отлетала,
И
Загоралась
Ликом
С Димитрием
Донским
Рядом
Она
И
Боли
Мишура
С нее
Слетала…
И
Замыкался
Так
Любви
Бессмертный
Круг,
Что
Охватил
Горящею
Стеною
Алтарь
Земли
Русской
Вокруг,
И
Стены
Храма
Те –
Купол
Небес
Венчал,
Солнечным
Золотом
Покрытый,
И
Крест
Из
Звезд
Над
Куполом
Парил –
Началом
Всех
Начал,
Душам
Руси
Защитников
Открытый…
И
Звезды
Искры
Сыпали
С небес,
Как
Пыль
Алмазную,
На
Снег,
Туда,
Где
Кукла
Погибала;
И
Боль
Предсмертная,
Дугой,
Ее
Страдающее
Тело
Выгибала…
И
Куклы
Пальцы
Обмороженные
Впивались
В золото
Награбленное,
Так,
Словно
За
Кусок
Металла
Можно
Жизнь
Себе
У смерти
Откупить,
Ведь
Зверя
Балаган
О том
Играл
Спектакль,
Что
Продается
Все
И
Все
Можно
Купить…
И
Продала
Себя
Когда-то
Кукла
Зверю –
В сомнений
Час;
И
Зверь
Ее
На
Нить
Подвесил,
И
С армией
Своей
В Москву
Привел,
И
Золото
Он
Грязное
За
Душу
Ей
Отвесил,
И
К бездне
Ее
Подвел…
А
Кукла, –
Во
Поверхности
Зеркальной
Монеты
Золотой,
Уж
Видела
Себя
Владыкой
Мира;
И
Под
Когтями
Зверя
Вопль
Исторгала
Ее
Страстей
Срамная
Лира;
Но,
Посреди
России
Алтаря,
Зверя
Спектакль
Был
Разрушен,
И
План
Земной
Тем
Сатаны
Впервые
Был
Нарушен…
И
Кукла
Среди
Снега
Умирает;
И
Золото
Ее,
Как
Камень
Тяжкий,
Во
Омут
Ада
Увлекает;
И
Петлями
Набросились
На
Куклу
Нити
Зверя
Там,
И
Начали
Ее
Душить,
А
Преступления,
Что
Совершила
Кукла,
Стали
Ее
Ломать,
Сжигать,
Крушить…
И
Сыпятся
Из
Балагана
Зверя
В ад
Так
Души
Бесконечно;
И
Пытки
Их
Там
Ждут,
И
Лишены
Спасенья
Все
Они
Навечно…
И
Армия
Наполеона
В бездну
Вся
Сошла –
С полей
России
Белых;
И
Осыпался
Тихо
Снег
С небес
Тогда,
Как
Лепестки
С бутонов
Розы
Зрелых…
И
Бонапарт
Сбежал,
Свои
На
Смерть
Бросив
Войска,
И
Двинулся
Со
Армиею
Русской
Александр
За
Ним
Вдогонку,
Чтоб
Зазеркалье
Зверя
Уничтожить,
И
Победить
Тёмное
«Я»,
И
Славу
Божию
Умножить…
И
Бонапарт
Поверженный,
Как
Зверь,
Средь
Моря
Заключен
Был;
И
Александр
В Петербург
С победою
Вернулся;
И
Совести
Казнящий
Дух
Тогда
В душе
Его
Проснулся;
И
Александр
Пред
Духовником
Открыл
Сознания
Колодец
Своего,
Где
Кипятком
Бурлила
Память
Об
Убийстве
Отца
Его;
И,
Словом
Божиим
Геннадий –
Александру
Сердца
Глаз
Раскрыл,
И
Взор
Его
Направил
Он
Сквозь
Время
И
Пространство –
Движеньем
Легких
Крыл…
И
Распростерлась
Перед
Взором
Тем
Пустыня,
И
В ней
Песчинкой
Виден
Человек,
И
Страждет
Он,
И
Пытку
Духа
Терпит,
И
Каждое
Мгновенье
Тянется,
Как
Век…
И
Человека
Этого,
Вокруг,
Воздух
Раскаленный
Закружился,
Смерчем
Черным,
Вдруг;
И
Саваном
Свет
Солнечный
Покрылся,
И,
Сатаны
Зловонной
Пастью,
Смерча
Зев
Раскрылся,
И
К человеку
С искушеньем
Дьявол
Обратился:
«Небесного
Отца
Убей
В своем
Ты
Сердце
Образ,
И
Образ
Мой
Взамен
Воздвигни
Там;
И
Власть
Над
Всеми
Царствами
Земными
Тебе
За
Это
Я
Отдам;
Но
Если
Чрез
Небесного
Отца
В себе
Не
Переступишь –
Тогда
На
Крест
Мучительной
Ты
Смерти
С позором
Страшным
Вступишь»…
И
Человек,
Без
Колебаний,
На
Путь
Любви
Сыновей
Встал,
И
Сыном
Он
Небесного
Отца,
Христом
Исусом –
На
Пути
Том
Стал;
И
На
Кресте,
Будто
Зерна
Проросший
Стебель –
Оболочку,
Он
Сатаны
Земную
Власть
Взорвал,
И
Смерти
Яму
Безысходную –
Своею
Смертию
Попрал;
Так
Умирает
В муках
Проростанья
Под
Землей
Зерно;
И
В стебле,
В колосе,
Во
Новых
Многих
Зернах
Воскресает
Затем
Оно…
И
Колоса
Того,
Одно
Из
Зерен,
В сердце
Александра
Заронилось;
И,
Постепенно
Вызревая
Там,
До
Срока
Схоронилось;
И
Срок
Пришел,
И
Для
России
Умер
Александр
Император –
В Таганроге;
А
Тот,
Кто
Раньше
Был
Им, –
Странником
Ушел
По
Пыльной
Столбовой
Дороге…
И,
Вместе
С прежней
Жизнью,
Александр –
Свою
Земную
Власть
Похоронил,
И
Слово
Только
Божье,
Главную
Как
Драгоценность,
В себе
Он
Сохранил;
И
Образ
Бога –
Обретённого
Отца,
Навеки
В его
Сердце
Воцарился,
И,
Вспышкою
Любви
Сыновей,
Небесный
Купол
Храма
Озарился…
И
Бог,
Любви
На
Сердце
Возлагающий
Из
Всех
Сокровищ
Самый
Драгоценный,
Сверкающий,
Как
Солнце
Во
Зените
Золотое,
И
Серебристо-
Матовый,
Будто
Луна, –
Венец –
Есть
Сущего
Всего
Художник,
Единый
Поэтический
Творец;
И
Во
Мгновенье
То
Всему
Началом
Слово
Божье
Стало,
Когда
Трех
Измерений
Лепестками
Его
Дыханье
Мощное
Раскрылось,
И
Атомами
Бытия
Тех
Лепестков
Поверхность,
Как
Красками,
Покрылась;
И
Музыкальным
Так
Ритмическим
Произнесеньем
Слова –
Картина
Мира
Создана
Была;
И
Днем
На
Ней
Сияло
Солнце,
А
Ночью,
Среди
Звезд,
Луна
Плыла;
И
Мира
Триптих
Красочный,
Как
Парус,
По
Времени
Реке
Скользил,
И
Та
Река
Потоком
Стала
Творческих
Слова
Сил;
И
Колыбель
Земли
Она
Качала,
Где
Жизни
Самое
Начало,
Как
Молока,
Глотало
Струи
Парного
Солнечного
Света,
И
Слова
Ритм
Тела
Творил –
Для
Помещения
В них
Божьего
Завета;
Творил
Любви
Приливною
Волною,
Под
Полною
Жемчужною
Луною…
И
Чрез
Растений
Шелест,
Пенье
Птиц,
И
Чрез
Звериное
Рычание –
Искры
Завета
Возрастало
Любовное
Ритмичное
Звучание…
И
В человеке,
Розою
Сознанья,
Искра
Распустилась
Наконец,
И
Лепестками
Слов
Она
Раскрылась,
Словно
Творенья
Божьего
Венец…
Но
Розы
Редкие
Лишь
Устоять
Могли –
Под
Иссушающим
Пороков
Зноем,
И
Приподнять
Главу
Свою
Затем
Невежества
Над
Черным
Перегноем;
И
Были
То
Пророки
И
Поэты,
Чьи
Лепестки
Сознания
Объяли
Пространство
Все
И
Время,
И
В музыкальном
Слова
Аромате
Кто
Несли –
Истины
Бремя;
И,
Истина
Как,
Пропитала
Землю
Российскую –
Любовь,
Как
Наполняет
Воина
Рубаху
Пролитая
За
Мать
Родную
Кровь…
И
Был
От
Крови
Той
Рожден –
Александр
Пушкин;
И
Он
В себе,
Как
В ножнах,
Слова
Меч
Принес,
И,
Словно
Камертон
Для
Душ
Настройки
На
Тональность
Неба,
Он
Этот
Меч
Над
Русскою
Землей
Вознес…
И
Билось
Слово
С многоликим
Зверем –
Во
Пушкина
Устах;
И
Были
Лики
Зверя –
Зависть,
Невежество,
Гордыня,
Гнев,
И
Слова
Рифмы
Молнией
Пронзали
Звериный
Этот
Зев…
И
Пушкин,
Слова
Огненным
Разрядом,
Людских
Сердец
Потемки
Осветил,
И
Человечье
Сердце
В унисон
Забилось
Со
Ритмами
Космических
Светил;
И
Пульс
Их –
Вены
Людские
Наполнял,
Как
Кровью, –
Добром
И
Благородством,
Честью
И
Любовью…
И,
С качествами
Теми,
Человек –
Облик,
Создателю
Подобный,
Обретал,
И,
Попадая
В рифму
С Божьим
Словом,
Он
Над
Звериным
«Я»
Взлетал…
И
Пушкин
Отыскать
Стремился –
Женственности
Вечной
Идеал,
Тот,
Во
Котором
Сила
Вся
Любви
Заключена,
Но
На
Пути
Его
Уж
Адская
Машина
Была
Коварным
Зверем
Включена;
И,
Обольстительной
Наполеона
Тенью,
Зверь
Попытался
Пушкина
Увлечь,
Чтоб,
Чрез
Восстанье
На
Сенатской
Площади,
Его
Главу
В петлю
Завлечь…
И
Пушкин
В западню
Пошел,
И
Инфернальный
Кот
К нему
Там
Подошел,
И
Пасть
Кота
Раскрылась
Адской
Бездной,
И
Пушкин
Уж
Почти
В нее
Сошел,
Но
Талисман
Любви,
Хранящий
Александра,
Ту
Бездну
Радугой
Накрыл,
И
Он
Поэта
Превознес
Над
Искушеньем
Взмахом
Рифм-
Крыл;
И
Зверя
Пасть
Тогда
Холеры
Выдох
Из
Себя
Извергла,
Чтоб
Александра
В карантина
Склепе,
Во
Изоляции
Духовной
Заточить,
И
Дух
Его –
Унынья
Дребезжаньем,
Будто
Могильным
Червем
Источить…
Но
Пушкина
Дыхание,
Средь
Воющей
Холеры,
Слово
Ритмичное
Рождало,
И
Музыкой
Струны, –
Летящей
Паутины
По
Небу
В осень
Болдинскую, –
Вой
Смерти
Побеждало…
И
Зверь
Напал
Тогда
На
Образ
Женский,
В котором
Пушкин
Отыскал
Свой
Идеал,
И
Вдохновение
Который
Александра
Своею
Красотой
Питал;
И
Зверь –
Жену
Поэта
Марионетками
Своими
Окружил,
И
Нитями
Соблазна
Он
Ее
Опутал,
И
В вихре
Вожделенья
Закружил;
И
Порученец
Зверя –
Бес,
Что
В облике
Людском
Звался
Дантес,
Из
Вихря
Появился,
Чтобы
Жену
Поэта
Искусить,
И
Пушкина
Затем
Заставить
Боль
От
Глумления
Вкусить;
И,
Для
Глумленья
Над
Поэтом,
Зверь
Слово –
Божий
Дар –
В орудье
Преступленья
Превратил;
А,
Чтоб
Орудье
То
В сознаньи
Появилось,
Он
И
Сознанье
Своих
Кукол
Извратил;
И
Стало
Слово –
Орудием
Смертельным
Клеветы,
И
Воровскими
Пальцами
Оно,
К поэту
Потянулось,
И
Заползло
В его
Очаг
И
На
Семейном
Ложе
Растянулось…
И
Пальцы
Клеветы
Взломали
Грудь
Поэта,
И
Впились
В сердце,
Что,
Как
Птица,
Трепетало;
И
Клевета
Сковала
Птицу
Льдом,
И
Кровь
Ее
Струей
Сочилась
Алой;
И
Черной
Речкою
Ручей
Кровавый
Стал,
И
Пушкин,
Возле
Речки
Той,
Под
Пистолет
Дантеса
Встал;
И
Дуло
Пистолета,
Будто
Зверя
Глотка,
Плевком
Послало
Ненависти
Сгусток
Свинцовый –
Пушкину
В живот,
И
Раной
Распахнула
Гибель –
Провальный
Свой
Кровавый
Рот…
И
Тридцать
Шесть
Часов,
В мученьях
Адских,
Поэт
Свою
Кончину
Ждал;
И
Надвигающийся
Пресс
Плиты
Могильной
С собою
Вместе
Зло
Похоронить –
Желанье
В нем
Рождал;
И,
Руку
Закусив,
Чтоб
Не
Кричать
От
Боли,
Он
Попросил
Друзей
За
Смерть
Свою
Не
Мстить,
И
Клевету
К нему
В могилу
Сбросить,
Чтобы
Насилье
Дальше
Не
Плодить…
И
Также
Завещал
Жену
Он –
В податливости
Зверю
Не
Винить,
Ибо
Даже
Слабость
Не
Способна
Образ
Ее
Чистый
Замутнить…
И,
Оплывающей
Свечой,
Поэта
Тело
Тлело,
От
Боли
Беспощадного
Огня,
И
В пламени
Грехи
Сгорали
Тела,
И
Растворялись
Среди
Пасмурного
Дня…
И
Пушкин
Книгам
Прошептал:
«Друзья,
Прощайте»,
И
Жизненных
Уж
Не
Имея
Сил,
«Все
Кончено" –
Сказал,
И
Дух
Свой
Испустил…
И
На
Челе
Поэта,
В то
Мгновенье,
Вдруг
Засияло
Удивленье,
Словно
Он
Лестницу
Увидел
В небеса,
Где
Есть
Манящие
Ступени:
Покой,
Освобожденье,
Радость,
И
Краса…
И
Зверь
Торжествовал
Над
Гибелью
Поэта,
Любви
Который
Благостную
Весть
В сердца
Людей
Уже
Не
Сможет
Несть,
И
Зверю
Помешать
Души
Людские
Искушать
Не
Сможет;
И
Слова
Врачеванием
Целебным –
Боли
Человечьей
Не
Поможет…
Но
Сердце
Пушкина
Затихшее,
Словно
Зерно
Пшеничное
Набухшее,
Исторгло
Стебель
Из
Себя
Вдруг,
И
Дивный
Колос
В небо,
Как
Луна,
Взметнулся,
Вызвав
Прилив
Духовных
Сил
Вокруг;
И
Множество
Великое
Сердец
В том
Колосе
Созрело –
Носителей
Любви;
И,
Пульсом,
Пушкинское
Слово
Застучало
В их
Жертвенной,
Пылающей
Крови;
И
Зерна
Те –
Сердца,
Как
Звезды
Небо,
Своим
Сияньем
Поле
Русское
Покрыли;
И
Матери-
Земли
Алтарь
Они
Собой
От
Взора
Зла
Укрыли…
И
Их
Биенье
Зверя
Разрывало
Тушу;
И,
В бешенстве,
Он
Стал
Бациллы
Революции
Вгонять
Во
Русскую
Мечтательную
Душу,
Чтобы
Болезнью –
Грезы
Ее
О справедливости
Всеобщей
Исказить,
Горячечным
Безумьем
Их
Убить
И
По
Ветру
Развеять;
А
После,
Пустоту
Души
Образовавшуюся,
Грехами
Смертными
Засеять…
И
Вот,
Теми
Бациллами
Зараженные,
Стояли
Люди
На
Плацу
Во
Ожидании
Расстрела;
И
Золотая
Церкви
Крестоносная
Глава
Над
Ними
В солнечных
Лучах
Горела…
И
Где-то
Петербург
Дыханьем
Улиц
Жил,
И
Закипал
Проспект
Движеньем
Невский;
А
У позорного
Столба,
Здесь,
На
Семеновском
Плацу,
Себя
Готовил
К смерти
Федор
Достоевский;
И
Облик
Петрашевского
Пред
Ним
Вставал,
И
Все
Собранья
Петрашевцев
Вспоминались,
Где
Обольстительные
Речи
Проливались
С призывами
Уклад
Русский
Спалить
Во
Революционной
Печи,
Чтобы
Затем,
Среди
Потоков
Слез
И
Крови
Алой,
Воздвигнуть
Храм
Свободы
И
Справедливости
Всеобщей,
Небывалой…
И
Завладела
Та
Идея
Достоевским,
И
Типографию
Подпольную
Он
Вместе
С Петрашевцами
Создал,
Чтобы
Печатным
Словом
Смуту
В душах
Сеять,
И,
Призраком
Наполеона
Бонапарта,
Во
Мыслях
Русских
Реять;
И,
Властью
Царской,
Были
Петрашевцы
Арестованы,
И
Достоевский,
В равелине
Алексеевском,
Тюремных
Восемь
Месяцев
Провел;
И,
Для
Расстрела,
Приговор
Неумолимо
Его
На
Плац
Затем
Привел…
И
Он
На
Эшафот
Взошел,
В том
Убежденный,
Что
Не
Нуждаются
В раскаянии
Мысли,
За
Воплощение
Которых
Власть
Мирская
Его
Казнить
Собралась;
Ибо
Такая
Смерть,
За
Светлую
Идею,
Ему
Каким-то
Очищающим
Мученичеством
Казалась…
И
Был
Уверен
Федор
Достоевский,
Что
Той
Душе,
Которой
Суждено
В страданьи
Жертвенном
От
Тела
Отделиться –
За
Праведные
Муки
Может
Многое
Проститься…
И
Церкви
Золоченую
Главу,
В небе
Над
Федором,
Вдруг
Паутина
Оплела,
Из
Солнечных
Лучей,
И
Достоевскому
Казалось,
Что
Лучи
Те
И
Есть
Его
Природа
Новая,
Что
Через
Три
Минуты
Он
Сольется
С ними,
Будто
Сверкающий
Ручей,
И
Взгляд
Свой
Федор
Уж
Оторвать
Не
Мог
От
Золотых,
Пылающих
На
Куполе
Церковном,
Искрящихся
Лучей,
И
Страх
Потери
Тела,
Липкими
Ладонями,
Его
Касался
Ссутуленных
Плечей,
И
Должное
Произойти
С ним
Превращенье –
В нем
Вызывало
Ужас
Ледяной
И
Отвращенье;
И
Заметалась
В голове
У Федора
Отчаянная
Мысль:
«Что
Если
Бы
Не
Умирать,
Что
Если б
Жизнь
Вернуть –
Какая
Бесконечность!
Ведь
Каждое
Мгновение
Тогда
Он
Обратил
Бы
В праздничную
Вечность!
И
Ничего
Не
Потерял
Бы,
И
Каждую
Минуту
Считывал
Бы
Счетом,
И
Даром
Ничего
Не
Тратил
Бы,
И
Каждую б
Секунду
Встречал
С почетом»…
И
Мысль
Эта,
Наконец,
От
Безнадежности
Своей,
В такую
Злобу
Переродилась,
Что
Быть
Застреленным
Скорее,
У Федора
Желание
Родилось;
И
В дуло
Во
Ружейное,
Будто
В колодец
Зла
Бездонный,
Его
Сознанье
Воспаленное
Вонзилось,
И
Искрою,
Что
Порох
Поджигает
Для
Убийства,
Там,
Перед
Ним,
Виденье
Взвилось…
И
В том
Видении
Бог
Создал
Существо,
Что
Было
Всех
Прекраснее
На
Свете;
И
Радостно
Пронесся
По
Вселенной –
Его
Дыханья
Новорожденного
Ветер;
И
Бог
Свое
Созданье –
Утренней
Звездой
Назвал;
И
Своего
Послесловие:
Дорогой читатель!
Благодарю тебя за то,
Что ты вниманье
Моей поэме уделил,
И путь со мной прошел –
По мере
Своих духовных сил…
И я прошу тебя сердечно,
Читатель мой:
Ты напиши мне
О прочитанном
Весь драгоценный вывод твой!
Ибо тобой
Написанное мненье
Тот диалог создаст,
То породит духовное общенье,
Которое миры творит
И искрами его
Жизнь во вселенной вся горит!
И чтоб поэту слово во всеуслышанье сказать –
Надо сначала воздух
Ему во лёгкие набрать;
И воздух этот есть
Слово твоё, читатель,
Ты, в диалоге с автором,
Есть разрушитель зла
И истины создатель!