Ослабев, неуверенно-шатко ступает по дому.
За верёвочкой с бантиком - в прошлом лихие прыжки.
Исхудавшее тельце на ощупь почти невесомо.
Гладит спинку рука, а под шерсткой - одни позвонки.
Чаще тихо лежит в уголке и с усилием дышит.
Ярко-синими были, теперь – всё прозрачней глаза.
Жаль, беззвучным мурчаньем того, что мне хочется слышать,
На моем языке все равно не сумеет сказать…
Догадаться бы мне, как вернуть ей желание кушать,
как и чем облегчить угасанья нелегкие дни…
Кошки, даже ослепнув, умеют глядеть прямо в душу
и достоинство даже в тяжелой болезни хранить.
Я мечусь бесполезно, ругаю законы природы,
умоляю: «Ещё поживи, озорной мой зверёк!»
Да, я знаю: пятнадцать для кошки – преклонные годы…
Но неужто и впрямь на исходе отпущенный срок?
Невсамделишна смерть! Как игра несерьёзна!
Просто кошка притихла и видит чудесные сны…
Вот, сейчас шевельнется… Но сердце прозрением поздним:
«Это всё!» - вдруг сжимает от горя и чувства вины.
Если б знать, что она не в обиде, мне стало бы легче…
Люди любят слова, верят больше, чем сердцу словам…
А за кругом фонарного света сгущается вечер,
и на маленький холмик в саду облетает листва…
сентябрь 2010 |
