Голуби на крыше ворковали,
озирая наш родимый двор,
а в квартире номер сто двенадцать...
там живёт товарищ прокурор.
Вот в подъезд вошёл красивый парень,
в дверь, с лицом печальным, постучал,
и спросил: "За что в тюрьме суровой
жизнь я молодую потерял?
Злые уркаганы обижали,
не давали мне ни спать ни пить.
Я пришёл спросить: за что так вышло,
и ответ на это получить".
Тут он разорвал рукой рубаху
На своей измученной груди:
"Отвечай мне по закону, сука!
Отвечай как надо, не (тут находится глагол, обозначающий ведение бессмысленного разговора, не имеющего отношения к существу вопроса)"
А на коже проступила гордо
Синяя наколка: "Пидорас".
Прокурору надпись эта злая
бросилась упрёком прямо в глаз.
Слёзы потекли на пол паркетный.
Надо было что-нибудь сказать.
Очевидно, в парне том придётся
сына прокурорского признать.
И, рыдая горькими слезами,
прокурор сыночку говорит:
"Я, сынок, твоя родная мама!
Я не знала, что мой сын сидит.
Я тебя узнала по наколке.
С нею ты родился, мой родной!
Что же на пороге нам топтаться?
Заходи скорей к себе домой!"
Прокурор вполне быть может мамой.
Вот какая штука, пацаны!
Потому как здесь, в стране советской,
с мужиками женщины равны! |
