В пределах милосердия вниманья,
Как старый пес в глубинах своей будки,
Предвосхищает будущность страданий,
В любовную предизбранность побудки,
Весны ушедшей в прелести обмана,
В заманчивость покоя тихих плесов,
Там в узелках любовного аркана,
Ползет к подножию гранитного утеса.
И плачет долго, распиная совесть,
И узы рвет проклятой паутины,
Не принимая вычурную новость,
Рождением неистовой путины.
А рыбаки смеются безутешно,
Забросив сети с криками надежды.
Кто в дураках останется, известно,
Кого прозвали роковым невеждой.
Он до сих пор, в объятиях любимой,
Как в детском хохоте находит утешенье.
И бескорыстно в радости невинной,
Идет к распятию и к славе воскресенья. |