Нам так обещали: в Конце - ни войны, ни чумы,
А правда и ложь наконец примириться сумеют,
Обрушится небо, но вряд ли почувствуем мы,
Ведь боли не станет, и чувства уйдут вместе с нею.
Какая, наверно, настанет тогда благодать -
С чужими чужим нам не будет уже одиноко...
И вот Обещанье Конца я припомнил опять,
О том пожалев, что не названо точного срока.
Мы проще хотели. И стали давать имена.
Сказали: вот Зло вот Добро. Многоцветие - ересь…
...Рассвет слишком блеклый, и слишком глуха тишина,
Но это не важно - цвета все и звуки приелись.
Услышать хотел бы я цокот алмазных копыт:
Тех всадников четверо, так Обещанье сказало.
Отчаянье всех впереди, но оно не спешит,
А конь его бурый, конечно, а, может, и чалый.
И Зависть на пегом за ним. На нее бы взглянуть,
Хоть видел не раз, но в лицо все равно не узнаю:
Меняет обличья она, как меняет и суть,
Прикинется другом, врагом, то поет, то взвывает…
Одно Равнодушье торопит гнедого коня:
Спешит показать - здесь любой его воле покорен.
Но три эти всадника так не пугают меня,
Как та, что за ними, и конь ее бел или черен.
Надеждой зовется. Но в мире, где все решено,
И души-сироты друг в друга всё тычутся слепо,
Зачем напоследок нам встретиться с нею дано,
Дано перед тем, как на землю обрушится небо?
Что нам обещали, конечно, исполнится в срок,
И сбросим с себя наконец мы и жизнь, и усталость.
…Я семя чудное нашел - неизвестный цветок,
А может, сорняк - меж страниц оно в книге лежало.
Его посадил я. Хоть всхода дождаться не цель,
Но все-таки жаль, если время закончится прежде.
И кажется, понял, зачем нам Надежда в конце.
Но разве не поздно поверить последней надежде?
29.06.2012 |
Иль все написал под влиянием белой горячки?
Я б сам написал, и похлеще, стакан накатив,
Ей-ей накачу - по весне, когда выйду из спячки