"как берлинка вопит под лихим старшиной...
будет в доме трофейный висеть гобелен,
на котором у яслей стоят пастухи,
и дитя всем наивно прощает грехи"
Виталий Айриян Рядовой
...ненавидеть их всех, осквернивших твой дом,
слыша, как за стеной под хмельным чужаком
стонет мать, не надеясь на помощь отца -
тот под Киевом в грудь заработал свинца.
Больше года прошло, нет, почти полтора...
как когда-то любила его детвора,
он был щедр, раздавал леденцы и пломбир...
а когда у него появился мундир
с треугольным,шершавым таким, галуном,
малыш Ганс (он учился тогда во втором)
всем хвалился: мой папа - шарфюрер SS...
От отца он всегда ждал каких-то чудес.
Что ж, теперь жди чудес от себя самого.
все равно впереди нет уже ничего,
на буфете от страха притихли часы -
ведь штурмуют рейхстаг эти русские псы...
но осечку отцовский дает пистолет,
а чужак - без порток, но готовит ответ -
безотказно надежен его автомат,
должен выжить он, чтобы попасть на парад...
мать глазами молит: бей меня, укоряй,
сыну только двенадцать, в него не стреляй,
пощади, пощади, что ты хочешь взамен,
мои ласки возьми, или вот гобелен,
на котором у яслей стоят пастухи,
и дитя всем наивно прощает грехи...
- Моему было б семь, а жене - тридцать три,
только ваши живьем в сорок первом сожгли.
Убивать малышей, говорят, моветон.
Ладно, к черту, давай, наливай самогон.
У меня ж есть конфеты. Достань-ка рюкзак...
Плачет мать. Плачет сын.
Прячет слезы чужак. |