Ах, как дышится… Содранной кожей,
засочился в край неба рассвет.
Разрастается - яростный, всхожий,
через дымку прядущийся свет.
Выдыхаю, а пар заструился,
как по травам плетистый повой…
(Всё по-прежнему, не изменился -
стихотворной болею строкой).
Улыбнулся, а руки сжимают,
не рождённые души стихов,
те - которые просто сжигают,
не найдя воскрешающих слов.
Не найдя - оживляющей влаги,
ни в чернилах, ни в токе крови,
чтоб ввести её в тело бумаги -
как прививку навек… от любви.
Улыбаюсь - до судорог. Полно,
что бумага? Поджёг, и - зола.
Может, будет иное законно -
(и, наверное, меньше в том - зла) -
Черкануть, нет, не спичкой - металлом,
нитку вен, как рассвет - синеву,
растворившись в багряном и алом,
в чьём-то - сне. У зари - наяву.
В пряном, терпком и сладостном мае,
Что с того, что меня не найдут...
Кто судьбу наперёд свою знает?
Может на небо птицы возьмут,
Избавляя от каторжной муки -
фиолетовых глаз вспоминать
росплеск, и… изолгавшейся - руки,
проклиная себя целовать.
Рассмеялся - не стану поэтом,
в этом мире - чертовски простом.
Но жалею совсем не об этом,
но о Слове - не вспомненном, том,
Воскресающем строки и души,
оживляющем бренную плоть,
что вложил в наше сердце и уши,
при рождении на свет - Господь. |
( 
)
