К осени
видимо осы…
Сколько их развелось, а?
Солнышко сыпет просо.
Небо из купороса.
Разбросанные
по откосам
в гости зовут берёзы.
Поезд проходит южный,
будто в Крыму завьюжило.
Мчится битком набитый:
гражданами небритыми,
сумками, чемоданами,
детскими причитаньями,
дынями и арбузами,
разнообразной музыкой…
Бутылками и стаканами
гремит он над эстакадами.
Мелькающими перронами
путь его зашнурован.
Всех в гости зовут берёзы,
разбросанные по откосам.
К осени
видимо осы,
перетянутые, как 8,
летят золотыми занозами
к нам из грядущей осени.
Ивы вопросами
к озеру.
Плёсы
сверкают бритвами.
Над ними метеоритами,
грозными
гостьями –
Господи,
гроздья
рябины в воздухе!
Просто ли,
их игнорировать поступью?
В простыни
скоро весь мир оденется.
На «до» и «после» разделится.
Станет белее девицы.
Листья куда-то денутся.
К осени
видимо осы…
Потянутся птиц обозы…
То лучший на свете способ
согреться; глотая слёзы
лететь, вычисляя по звёздам
курс на юг, сквозь торосы
облаков.
Минуя границы
контрабандой провезут птицы
любовь.
Она тайной останется,
когда лёд на всех реках станет.
Весь мир – причитание.
Равенство
ни перед чем не ставится.
Счастье не вычисляется.
Время всех старит горестно.
Оно в этом деле напористо.
Но даже и после ста
стихи не имеют возраста
на январе листа. |
