I
Над всеми нашими пространствами:
полями, весями,
как изречение пространное
висит созвездие.
II
А остальные будто выбыли.
Вкруг тучи (космами).
Страницей, вырванной из Библии
кусочек космоса
учёные наполнят газами,
набьют «сверхновыми»
и ничего не будет сказано
о Божьем слове там.
III
Умны научные полемики
о мироздании …
А, может, всё-таки Вселенная
сама Послание?
Великой Книгой непрочитанной
сверкает искренне.
Мы к ней относимся почтительно,
почти как к истине.
Мы чувствуем, что кто-то там
ждёт наши чаянья.
Со звёздным небом надо шёпотом
или молчанием.
IV
Внимай, от краешка до краешка
глазами чистыми …
Но ты проверить собираешься
мир этот числами.
Да здравствует Дали иллюзии
и песни Визбора …
Услышать мир, как будто музыку,
дано лишь избранным.
Да, неужели, с манускриптами
все связи порваны
и фуга, под руками Рихтера,
всего лишь доллары?
О, эти вечные миграции
меж небом – пахотой …
Мы любим в Гамлете Горацио,
а нам заплакать бы …
V
Эх, из поэтов, да в читатели
уйти б по-честному,
чтобы проникнуться цитатою
того созвездия,
чтобы понять: не всё бессмысленно,
не всё потеряно …
Жизнь – это дева с коромыслом … и
в тех вёдрах – время.
Бежит, спешит, как будто Золушка
и в отдалении
льёт наши дни. Оставь на донышке
глоток прозрения.
– Чего нам жаль перед разлукою?
– Да много разного …
Для сердца эти звёзды-буковки,
а не для разума.
Висят созвездья на соборами.
Пустеют улицы.
Кто ищет Бога через формулы –
разочаруется.
VI
Напрасно в космосе мы рыскали.
Весь мир – объездили.
Ведь Бог живёт лишь в бескорыстии
(ещё в поэзии).
Он занят вечными полётами
(хоть с ним не встретиться)
Он бесконечными полотнами
в музеях светится …
Как в этом мире много грустного …
И что есть Истина?
Налей, в бокал немного музыки
заместо «Рислинга».
Открой, печали, как шампанское,
чтоб в небо – брызгами.
Ты к истине всегда опаздывал,
и это искони.
Откуда же мы веру черпаем,
будто старатели?
Наверно, Небом предначертано
искать Создателя.
Пусть мы не знаем Бога облика –
в восторге – мы.
Ведь даже на обломках облака
Его автографы.
VII
Он в октябре над белой рощею
являет таинство.
На нас же смотрит настороженно –
понять пытается:
что он недодал миру этому?
Всё дал заранее.
По облакам учить эстетику
его задание.
Всё это чувствуем подспудно мы
из тени, темени …
А жизнь питается секундами.
Но смерть – вне времени.
Трудней делится хлебной коркою,
чем тем, что лишнее.
Мы принимаем с оговорками
ту помощь ближнему.
Жизнь – это штука полосатая.
Над пепелищами
просить о помощи богатого
сложней, чем нищего.
Бог каждый день отдать приказывал,
а мы от случая …
Но сердце, под бронёй и с каскою
жить не обучено.
Оно открыто. Под прицелами.
Под обелисками.
Но, что есть самое в нём ценное,
так это – исповедь.
VIII
Мы все лишь обстоятельств пленники
и как не врали бы …
Но если жизнь есть преступление,
любовь есть – алиби.
От возгласов давно охрипли мы.
На всё – реакция.
Законы наши – это Библия
только в редакции.
Нам нелегко сидеть под крышею.
Снуём по атласу.
В дороге посылаем ближнего,
легко, по адресу.
Мы не хотим ходить с заплатами.
Нам снять бы пеночку.
Да только поиски бесплатного
всегда в копеечку.
Мы стали очень осторожными
в своих решениях,
воспринимая пыль дорожную,
будто лишения.
Мы стали очень даже нежными:
«Вы мне не тыкайте,
а то, как дам сейчас подсвешником,
не по артикулу».
Венец творенья! Это стало быть
мы все – сиятельства.
Но человек, он с вечной жалобой
на обстоятельства.
А счастья где-то там, за речкою …
Ну, что нам надобно?
Люблю такое человечное
зверьё лохматое.
IX
Но если говорить по совести:
мы секс-помешаны.
А в мире нет печальней повести,
чем повесть женщины.
Сюжет мне кажется затасканным
слезою пролитой:
приходит женщина за сказкою,
уйдёт – непонятой.
У ней всегда слова в наличии
(что мягко сказано).
И не в ногах её величие
и всяко разного …
Кто нам являет жизни таинство?
Она, конечно же.
Ты помнишь, как впадал в неравенство
пред взором женщины?
Не зря мы были порознь созданы
и разным способом.
У женщины душа межзвёздная,
всегда пред Господом.
Помимо разговора честного
ещё есть принципы.
Все девушки живут принцессами.
Да будут – с принцами.
Пусть мои мысли перемешаны
и много лишнего …
Через Любовь, Ребёнка, Женщину
иду к Всевышнему.
Мы все, помеченные сызмальства
нательным крестиком,
надеемся душою вырасти
и стать созвездием.
Не одинокой, тусклой звёздочкой,
мигнувшей жалобно –
салютом, на всё небо – полночью
нам стало быть.
X
Нам только бы хватило наглости.
Хватает – дурости.
Мы не желали жить до старости
в далёкой юности.
Не будем возвращаться в прошлое
уже порожнее.
Слеза, текущая непрошено
одна хорошая.
Пусть многое накрылось тазиком
без воплощения,
но, постигая мир в фантазиях,
идёшь к свершениям.
Слова, в веках неопалимые,
летят над крышами.
Так позови, любовь по имени,
чтоб все услышали.
Пока мы ярость не утратили,
пока под градусом
давайте, в море, по фарватеру,
под алым парусом.
Зальём всё море синей краскою
и, как положено,
вдруг вспыхнет ветер над оснасткою
весёлым Роджером.
И захлебнутся чайки криками
(в паденье – острые)
Есть в море жизни цель великая,
то поиск – острова.
Я видел часто небо – чёрное,
без звёзд – ничтожное.
И много раз стихи зачёркивал,
и с ними – прошлое.
Сливайся жизнь, с гитарой, скрипкою,
не для прощания.
Фортуны колесо со скрипом, но
ещё вращается.
Ещё зовёт нас пыль межзвёздная
стать пилигримами.
И снова не хватает воздуха
сказать: «любимая» |
