Бежал под дождём и, промокший до нитки,
На полном ходу я насвистывал Шнитке.
Попались навстречу мне два мужика,
Не то чтобы трезвых, а пьяных слегка.
И держатся крепко они друг за друга,
И Баха мычат. Знаменитую фугу.
Представьте: мычат самого Иоганна!
Две партии слышу: рожка и органа.
- Откуда, ребята? - пьянчуг я спросил –
Кто пивом и водкою вас угостил?
- Идём из кафешки. Мы пиво там пили –
Желаешь, чтоб мы и тебя угостили?
- Спасибо, не надо, я сам угощусь.
К пивной, хоть и мокрый, но всё ж дотащусь.
Зашёл я в кафешку. Дымина столбом,
И двое лежат под немытым столом,
И рожи испитые пьяно глядят.
Я чувствую кожей их сумрачный взгляд.
Вдруг пену из кружки одна рожа сдула
И «К радости» оду она затянула.
Бетховен в пивнушке! Вот это дела!
Моя голова тут же кругом пошла.
И тут же затихли в пивной разговоры,
Разборки и крики, и пьяные споры.
С какой-то могучей, невиданной силой
Пивная мелодию враз подхватила.
Как пели они, позабывши про пиво!
Как чётко и слаженно! Мощно, красиво!
И спели они, не теряя лица,
Всемирный шедевр целиком, до конца.
Тут встал мужичок - с виду конченый псих:
- Родил я, друзья, потрясающий стих!
На стул взгромоздясь, стих он свой прочитал.
И зал, потрясённый поэзией, встал.
- Спасибо, друзья! Произнёс тихо псих
И, пиво допив, зарыдал… И затих…
Тут я, закупив пару кружечек пива,
Решился вписаться в кружок коллектива.
Зачем-то запел - видно был оробелый -
Не Шнитке - Шаинского спел я несмело.
Киркорова спел, вспомнил даже и Пьеху.
А как её спел, стало мне не до смеху.
Услышал, что кто-то в психушку звонит:
- Скорей приезжайте! Клиент ваш лежит!
- Что значит лежит? На ногах я стою
И Пьеху с Шаинским друзьям я пою!
...Тот врач, что на «Скорой» за мной приезжал,
Лежащим у двери меня увидал.
Затоптанным, грязным, зарёванным даже,
Побитым, заплёванным в ажиотаже…
Когда я вернусь из психушки домой,
В кафе «Грибоедов» вообще ни ногой!
В гадюшнике этом безжалостно бьют,
А оды пьянчуги пусть сами поют. |