В конце ненастья облачной погоды,
Тоскуя вновь о прелестях весны,
Она, сердешняя, все принимает роды,
Не отвлекаясь на обеды и на сны.
Кто там рождается, обвитый пуповиной,
Поэт, прозаик иль премьер-министр,
С младеньческой улыбочкой невинной,
Никто не знает, даже злой сатир.
Кому же счастье это привалило,
Мамаша на кушетке развалясь,
На благо Шикльгрубера родила,
Адольфом милым чадо назвала.
Кормила грудью сорванца планеты,
Лелеяла, подгузники сменив,
Откуда знать ей, что к началу века,
Родился миру знатный примитив.
И небо не нашло, что дальше делать,
И вырос мальчик усики подбрив,
В главу Германии и солнце стало белым,
Под марш молодчиков коричневых и злых. |
