Завесой серой покрывается спасенье,
И человеку не познавшему любовь,
Не светит в этой сутолоке прозренье,
Ржавеет потепенно в жилах кровь.
И горло зажимает кто-то линью,
И призрачная в свете черном даль,
Вбивает в душу розовые клинья,
И впрыскивает в плоть судьбы печаль.
Куда ж теперь податься пилигриму,
Кто вышел в свет разборок не страшась,
Бродить с печатью Каина по миру,
Не находя прощенья, хая власть.
И прибывать в миру больныи изгоем,
Иль паршею покрывшимся ослом,
Остаться в времни порядка и застоя,
И наплевать на светлое потом.
Наверное к безумной перспетиве,
На встречу обещаниям, изгой,
Бежал стремглав в одеждах пилигрима,
И превратился в добрый перегной.
Как мой Учитель в зарождение веков,
Посеял веру на полях, где не молотят,
Я тоже сею зерна вещих слов,
И строю замок не из смрада грязной плоти.
Сбираю благодать не в цену брилиантов,
Не в цену злата и мирских трудов,
Несу молитвами туда, где нет заката,
Ни памяти, ни доброте пришедших снов.
Где утвердится справедливость, край успеха,
Где все равны в когортах у Творца,
Где скабрезность сдыхает в радость смеха,
Где дождь смывает скорби от лица.
Там в кущах сочиненительством пиитов,
Наполнятся поля простых страниц,
И строки взмоют ввысь метеоритом,
Иль в бодрости испуганных синиц. |