Сказки-были сорок сороков
Расскажу я людям сказку
Про одну весёлую вдову,
И прибавлю я для связки,
А, возможно, даже и совру.
Тут уже сами не зевайте,
Всё время, будьте начеку,
Или так воспринимайте,
Я же потихонечку начну.
Знали все вдову в округе
Даже дальше этих мест,
Сторонились её подруги,
Всё боялись, вот те крест.
За мужей своих красивых,
И за себя, жён опостылых,
Как увидят весёлую вдову,
Мужья забывали про жену
Бабки те не сторонились,
Ведь бабулькам то зачем?
Те ходили и не ленились,
И гуляли домыслы затем.
Ну, а как же тут без слуха,
Ведь народ не в поле жил,
Хоть и слушали в пол уха:
Всё же сказку нам сложил...
Вдова была прекрасна,
Хотя и ночью рождена,
Как луна, чиста и ясна,
И, горда она, и холодна.
А взошла - и всех затмила,
Всех, кто рядом с нею был,
Вот подружкам и не мила,
И опять её мужик любил.
Тем подарочек от беса:
Хотя день то на дворе,
Но терял голову повеса,
А не верил ведь молве.
Что в её объятьях жарко,
Что про все легко забыть,
Что души и той не жалко,
Лишь бы нежную любить!
И сгорали, точно свечи,
Точно, искорки во тьме.
И с любовью умирали,
Да благодарные судьбе.
А вдова та не тужила,
Хоть и звали все Луной,
Снова замуж выходила,
Глупо жить вдове одной.
И всего у ней в достатке,
Натащили всякие мужья.
В коих нету недостатка,
И без денег жить нельзя.
Ну, а денежки водились,
Счету им, не знал никто.
Тихо что-то говорилось,
А спроси - так дед Пихто.
И мужей всех было сорок,
Счетовод народу объявил,
Но душой уж очень пылок,
И вдову он тоже полюбил.
Дальше - счет прервался,
Его стало некому считать.
Но и тут он не кончался,
Мы торопим время вспять.
Стали звать вдову сорокой,
Всё в насмешку - не со зла.
И, мужей считать – морока,
Их любимых, - больше ста.
Время, вроде незаметно,
Все летит-летит, вперед,
Лишь оно не безответно.
Всех к ответу призовет!..
Так Сороке объясняет
Странник, что пришел,
Но та его не понимает:
Ты, как время, долго шёл.
Все на шутку переводит,
И ещё с улыбкой говорит:
- Много вас с сумою ходит,
И у всех о нас душа болит.
Зато моя душа спокойна,
И добра, глянь через край,
Аль любви я недостойна?
Попадешь ведь сразу в рай.
Но ей странник не ответил,
Выходит, ничего не поняла,
Может, что-то не приметил,
Но и ты, вдова, не все взяла.
Вот возьми себе мешочек,
И счет по зернышку веди,
Согрешишь когда разочек,
То зерно в суму и опусти.
Сам ответ потом найдется.
Хотя богатства и не счесть,
Но ответ держать придется,
Ведь ещё Всевышний есть.
Но себе ответишь прежде,
Чем пойдешь ты на покой.
И никому, а себе невежде,
Я всё сказал - и был таков.
И тень игриво набежала:
Может, солнышко зашло,
Иль вдова не там стояла,
А, омрачила тень её лицо.
Поднялася грудь высоко,
Распрямился гибкий стан,
Все же Луна, а не Сорока,
И ей крутой характер дан.
Похоже, странник шутит,
Ведь, не ему меня учить,
Может, даже воду мутит,
Смог же, с сумой ходить.
Но мешок его холщевый
Не позволил ей грустить:
Как пряник тот медовый,
Так и зазывает откусить!
- Ну а если весь наполню?
Вдове, не верится самой.
По зерну, и все исполню,
Ох, и скучно жить одной!
Точно бес в нее вселился,
Так и прёт всё через край.
Ведь любовью не упиться,
Сколь испил, то там и рай.
И пошла вдове потеха,
Ведь хватало мужиков,
Для веселья и для смеха,
Полюбил – и будь таков!
И всё с неё – как с гуся,
Отряхнулась – нет воды.
Но и судить я не беруся,
А коль совру, то нет беды.
Вдовой всякий недоволен,
И законно зол за мужиков,
Её опорочить - тоже волен
Мужей ведь сорок-сороков!
Не считали их для смеха,
И нет надобности в том,
Все отвечали без помехи:
- Всех их – сорок-сороков!»
Зато Сорока, как сорока:
Все по зернышку кладет,
Полнеет сумма без срока,
Но и время ведь не ждет.
Раз купец один - заезжий,
Хотя недолго там гостил,
Как и всякий из приезжих
Сороке подарок подарил….
Был котенок несуразный,
С виду неказистый такой.
И с котами очень разный,
Да характер имел крутой.
То ли турок он по крови,
То ли перс таился в нем,
Но, однако, дикой крови,
И глаза кота горят огнем.
А пошел к хозяйке сразу,
Чем её душу, и покорил:
- Так и быть, приму заразу.
Ну а тот, уж есть просил.
Что-то в ней проснулось,
Да подневольно ей самой
До поры, видать, таилось,
А вышло все само собой.
Как с дитем, она возилась,
Про себя и время позабыв,
И случилось, прослезилась,
Когда малыш лицо лизнул.
Янычаром котёнка звали,
Тот признавал вдову одну,
Что опасен, то тоже знали,
Мог и заступался за вдову.
Кот ходил за нею следом,
Молча двигаясь, как тень,
И ненавязчиво был рядом,
К прочим - глух, что пень.
Он красавец стал огромный:
Рысь не рысь - и кот не кот.
Что пантера стал он черный,
Свой саблезубый щерил рот.
Женихов люто ненавидел,
Злобно чуял их падший дух,
Вдох, и тот уже предвидел,
И их характер знал на слух.
А потом чихал он долго,
Черный, отряхивая мех,
Ведь тех бывало много,
И хозяйку корил за грех.
А старость всё заметней,
Всё своё спешила взять,
И заметней и приметней,
Уже о себе, давала знать.
И вдова хоть молодилась,
И всегда следила за собой,
Но в её душе уже таилось,
Зрело чувство пред бедой.
Бабулей звали, обижалась,
Сразу ненавидя всех детей.
Потом худшего дождалась,
У неё, поубавилось гостей…
Молодым тем не прикажешь,
Не заставишь себя любить,
Намекнешь или подскажешь,
Чтоб богатством обольстить.
Только тем не до богатства,
Молодцам, натуру подавай,
Такое кобелиное соседство,
Да еще и фигуру соблюдай.
Полились, вдовьи слезы
По накрашенным щекам.
И, как сон, уходят грезы,
По несбывшимся мечтам.
В щёчку кот лизнет хозяйку,
Своим шершавым язычком:
Подберёт упавшую слезинку,
И хвостом взмахнет тайком.
Чтобы хозяйку не расстроить,
От неё чтоб напасть отвести,
Лучше с ней коту не спорить,
И так хозяйку от беды спасти.
А беда стоит, за дверью,
И мешок уже через край.
Тут по-старому поверью
Ей ворота шире отворяй.
Чтобы семя не пропало,
В поле тут же сеяли его.
По закону, как пристало,
Тяжек грех, губить зерно.
Так хозяйка, порешила,
Значит, так тому и быть,
Видно, вволю нагрешила,
Что устала всех любить.
Подобрала - до соринки,
Все до зернышка вокруг.
Нету в доме и пылинки,
Но тоскливо стало вдруг.
Ноги к полю сами тянут,
За хозяйкой следом кот.
А пришла, желанья вянут,
Нету сил раскрыть ей рот.
Не промолвит и словечка,
Всё молчит там до темна,
А блеснет Луны колечко,
Идти домой, пришла пора.
Ну а жизнь, и не кончалась,
Она только-только началась,
Сколько лет в зерне таилась,
И вот привольем разлилась.
Там рожь растет на славу:
И шалит всё, с ветерком,
То подставит свою гриву,
То помчит за ним волной.
То, волнуясь - разбежится,
А то остынет: сходу вдруг,
Чтоб со смехом очутиться
В цепких объятиях подруг.
А земля вдохнет прохладу:
Что идёт от утренней росы,
Ведь расти детишкам надо,
Солнце, малышей озолоти!
И под солнечной короной,
Вся золотится в поле рожь,
Василек стоит смышленый,
Ты не спеши его не трожь.
А вдове все хуже - хуже,
То беда случилось вдруг,
Не любовь её всё кружит,
И не страсть волнует слух…
Надломилась то Сорока,
Скоро съедет с копытков,
А помрёт - то не морока,
Там в достатке мужиков.
Так народ её злословит,
И злым матом костерит.
Ведь он добра не помнит.
И вся Русь на том стоит.
А ведь многим помогала,
Много ль надо ей одной?
И занимала, и так дарила,
Но народ теперь глухой.
Как вороны чуют падаль,
Так и люди спешат туда,
Рассмотреть её погибель,
И это наша русская беда.
И однажды так пред бурей
Не смогла несчастная уйти,
Пред грозою, жутко-скорой,
Что бы, детей своих спасти.
Колосочки жмутся к маме,
Все тесней, тесней, вокруг.
Мама-мамочка: ты с нами…
Тут и Луна исчезла вдруг.
Янычар - вопит жестоко,
На Земле кромешной ад,
Но детей спасти ей надо,
Прекратить разящий град.
И пред бурей на коленях,
Вонзив все молнии в себя,
За детей своих просила,
Ведь её простить нельзя.
Поодаль стоял странник,
Рукой отвёл от них грозу,
И расправил подорожник,
И ветром пригнутую лозу.
Не сказал он, и полслова:
Столь жестоким был укор,
Вернул все к жизни снова,
Но свой оставил приговор.
Весь народ собрался утром:
Когда солнце золотило рожь,
Василёк скорбит над трупом,
И, просит ветер: не тревожь.
Янычар улегся на могиле:
Похудел он, стал как тень,
Зло шипел уже в полсилы,
И угасал - как ясный день.
Добро к рукам прибрали,
И было сорок всех возов,
Что могли-то так таскали
Вот вам и сорок-сороков.
И зерно, что уродилось,
То тоже: сорок-сороков,
Всё оно и расходилось,
Да по амбарам мужиков.
А смысл цифры сорок,
И чар её - не разгадать!
Может, древние и знали…
Но позабыли нам сказать.
Я расспрашивал старушек,
И даже древних стариков,
Серьезно - без насмешки.
А послали – будь здоров!.. |
