Закинув ногу на ногу сидит,
При тусклом свете тающей свечи,
В угрюмой позе старенький пиит,
И возбужденный мыспями, молчит.
Молчит о том, как радости смакуя,
В рожденной юностью весенних сладких днях.
Девицы плотью в вечерах любуясь,
Не пробовал на зуб в альковах и сенях,
Порывы совести, и страх перед расплатой.
Но возлежал в плену немых страстей,
На женщине красивой и заклятой,
Как на перине неуемных дней.
Пришла расплата, поседели кудри,
И плешь пробила в седине простор.
Пиит сидит и сигареты курит,
И слушает небесный приговор.
И в тишине балконного рассвета,
Где теплый ветерок ласкает лоб,
По дружескому тайному совету,
Рукою старческой поглаживает гроб.
Сколоченный по срочному заказу,
Работниками ритуальных служб.
Теперь молчи, беззубая зараза,
И не брани небес великих слуг. |
