Скажи на милость, старый друг прозаик,
Смеешься тихо над поэтом старым.
А я рисую на полях отряды заек,
В костюме черным на века парадном.
И женщин вспоминаю ненароком,
Ты тоже ведь любитель тайной ласки.
Ну, что ж пойдем закупим пару водки,
На закусь у меня есть кус колбаски.
И женщин не возьмем, узнает вся округа.
Что знают двое, знает и свинья.
Тем более жены твоей подруга,
В прошедшем веке любушка моя.
Членистоногая, но злющая в постели.
Ты ездил с ней однажды в Катманду.
А я имел ее зимой под старой елью,
С тех пор поглажу женушки манду,
А пред глазами рыжее созданье,
И прыщик маленький над верхнею губой.
Я трепещу в кипичном мрачном зданье,
А если выпью, только лишь с тобой.
Пойдем, мой друг, чего нам в этой жизни,
Осталось напоследок претерпеть.
Скандалы жен, печаль на сытой тризне,
И скоро улыбнется в двери смерть.
Ее не бойся, она девица с перцем,
Прижмет, притянет, ты ей и воткни,
Любовь свою до самого, до сердца,
Пусть скажет, что мы с тобою пни. |
Но разве важно только лишь «воткни»
Бездушно телом отзываясь
И для души не огонек, такая малость
Пройдись по улице мой друг
Таких «воткни» найдешь ты не в досуг
Но ты найди, что душу гложет
Ту, кто твоя душа, другой душе поможет
А если просто не найдешь
Тогда «воткни», но и твоя душа не стоит грош….