Убитая любовь, всегда, честней.
Не жаль приговорённую –
убей.
… и окружат,
услужливо протёрты,
в коварной памяти
портреты мёртвых.
А то –
«сошли копать руду Сибири» …
Дни ко́ротки.
Мы, все – мишени в тире.
День – каждому,
где он забыт.
И дверь, –
которой он закрыт.
* * *
… за дверью,
вмёрзшей в косяки.
Сидит.
Смолой сосновой
мягко пахнут руки.
Добавит в печь негнущихся ветвей,
заворожённых льдом и снежным пухом…
Покажется, что стало, чуть теплей.
С камней, пропитанных древесным духом.
Огонь кольцом с углей, покрытых пеплом.
Мгновенный жар растрогает лицо –
не тронув инея с дверных досок,
так зло, мороженных до трещин…
Они, в тисках суровых трёх столпов,
забыли все свои лесные были:
тончайшие узоры паучков,
и будни рыжих белок, что любили
ветвей упругих дом.
Смолы сосоновой мягкий запах.
VW 18. 09. 2016
|
V