Я вижу лес, я вижу горы,
в бор безмятежно и беспечно,
под солнца ласковые взоры,
струит родник в озноб и печью...
Усох тот кипень блудной речью,
за толерантность,- водка, недра,
мил обывателя - в скворечню,
детишкам, рабский их букварь;
Язык забыт, помои в «вёдра»,
и честь поделена, как встарь.
О чём вы спорите, хотя бы?
Тогда монах писал за честь,
они и судьи, - нет, не бабы,
прошу я спорщиков учесть.
Писал для русских иезуит,
им была Чага - по ногате,
и хоть не раз нещадно бит,
над златом чахнул не богато,
Кощей им был по резане
сумой протянутой казне...
Национальности вопрос?
Он прост и котику с собачкой:
стоит - не тот, какой от Рос,
а за самый кончик драчка.
Висячий сад, его ряды,
да только русскими руками,
орлы б спасали от «беды»,
жар, загребая с чужаками,
и сколько кровушки не пили,
жир так топили б, и топили.
За ними ветер с гор в скворешни,
«по-году» клинит блин в кутузку
и только этим, делом грешным
тень солнца, россиянам-русским
итак, от дней последних донца,
пока бесплатно, Окна Солнца...
Отняли суки, всё отняли!
В своей стране на тормозах,
Кудесник - брат! - чего поняли?
И раздевают на глазах...
Тех дней любое приключенье
(кого б косить в какой О,соке),
как взять на пробу, в свет ученья,
стремленьем дум вранья высоких?
-Эх, в подкидного бы, в картишки,
(вот, рассмешили б старика!),
парнишки, скиньте-ка штанишки,
на весь экран мне, - дурака!
А мы в своей стране и светской,
всё рассуждаем, по-советски... |
