Алёше Чумакову
Вот почему в конституции отсутствует слово "дождь".
В ней вообще ни разу не говорится
ни о барометре, ни о тех, кто, сгорбясь
за полночь на табуретке, с клубком вигони,
как обнаженный Алкивиад,
коротают часы, листая страницы журнала мод
в предбаннике Золотого Века.
Иосиф Бродский
снова лист покрывается сеточкой корявых чёрточек,
не обращая внимания на ошибки и отсутствие запятых...
я опять не слишком любезен и всеяден абсолютно, хочется
на побережье, где песок обжигающе нежен...
мир самоотверженно оперирует историю, но это не мешает
потокам горных рек, они движутся, не претендуя на границы
и законы, радуя каждого, обращающего на них свой взор...
окружающим плевать на то, что они свидетели и даже на резкие
порывы ветра в лицо, где в затуманенных глазах пытаются
спрятаться остатки того, что называлось мечтой...
тоже касается и жильцов-соседей, которые не способны
отличить паутину от узора слов, сотканного болью...
хорошо, что в окне есть ещё горизонт, создающий новые
картины в течение суток...
и в памяти остались ночи, проведенные у костра в далекой
стране под названием Юность, давным‑давно, совсем другим
человеком, в котором больно узнавать себя...
...но ты веришь в меня и говоришь, что если бы я не писал,
я бы пел... наверное... ведь я потерял столько в этой жизни,
что скоро количество месяцев, проведенных в больничных
палатах, создаст планету, на которой будут расти капельницы,
как когда-то баобабы в бессмертном произведении...
когда я уйду, не пытайся узнать меня в толпе, просто живи —
просторы бескрайни, наслаждайся...
вернуться сможет лишь один, тот... помнишь... из Вифлеема,
но мне кажется, что мир, увидев его... растеряется... и повторит
свой грех... вот только кто будет в роли Пилата на этот раз...
|
