Сонет N 2

С.Я. Маршак
Когда твое чело избороздят
Глубокими следами сорок зим,
Кто будет помнить царственный наряд,
Гнушаясь жалким рубищем твоим?
И на вопрос: «Где прячутся сейчас
Остатки красоты веселых лет?» -
Что скажешь ты? На дне угасших глаз?
Но злой насмешкой будет твой ответ.
Достойней прозвучали бы слова:
«Вы посмотрите на моих детей.
Моя былая свежесть в них жива,
В них оправданье старости моей».
Пускай с годами стынущая кровь
В наследнике твоем пылает вновь!


А.М. Финкель
Когда тебя осадят сорок зим,
На лбу твоем траншей пророют ряд,
Истреплется, метелями гоним,
Твоей весны пленительный наряд.
И если спросят: «Где веселых дней
Сокровища и где твой юный цвет?»
Не говори: «В глуби моих очей» -
Постыден и хвастлив такой ответ.
Насколько больше выиграл бы ты,
Когда б ответил: «Вот ребенок мой,
Наследник всей отцовской красоты,
Он счеты за меня сведет с судьбой».
С ним в старости помолодеешь вновь,
Согреешь остывающую кровь.


Н.В. Гербель
Когда, друг, над тобой зим сорок пролетят,
Изрыв твою красу, как ниву плуг нещадный,
И юности твоей убор, такой нарядный,
В одежду ветхую бедняги превратят,-
Тогда на тот вопрос, с которым обратятся:
«Скажи, где красота, где молодость твоя?»-
Ужель ответишь ты, вину свою тая,
Что в мраке впалых глаз твоих они таятся?
А как бы ты расцвел, когда б им не шутя
Ответить вправе был спокойно и с сознаньем:
«Вот это мной на свет рожденное, дитя
Сведет мой счет и мне послужит оправданьем».
Узнал бы ты тогда на старости любовь,
Способную согреть остынувшую кровь.


С. Степанов
Когда твое чело, как рвами поле,
Изроют сорок зим, увидишь ты
В прекрасном красоты своей камзоле
Линялые лохмотья нищеты.
И если вопросят тебя с укором:
«Где ныне свежесть красоты твоей?»
Ответить будет для тебя позором -
Мол, канула на дно твоих очей.
Но более другой ответ подходит:
«Вот сын мой! Он меня красой лица
И прелестью натуры превосходит
Во искупленье старости отца».
Пусть в жилах кровь года твои остудят,
В наследнике она горячей будет.


А. Кузнецов
Когда оставят сорок зим свой след,
Исполосуют борозды чело,
Красой твоей не восхитится свет,
И ты поймешь, что время истекло,
Тогда в ответ на то - А где сейчас
Богатства, красота минувших дней?
Ответишь - Там, на дне запавших глаз, -
Но кто тебе поверит из людей?
Насколько б лучше прозвучал ответ -
Взгляните на моих детей - у них
Хранится прелесть, прежней славы цвет,
В них оправданье немощей моих.
Так пусть и кровь, и свет твоих очей
В наследниках пылают горячей.


А. Шаракшанэ
Когда полсотни зим возьмут в осаду,
Траншеями изрыв, чело твое,
Твоей красы наряд - очей усладу -
Все осмеют как жалкое тряпье.
И, спрошенный, что с прежним даром стало,
Где красота, что всем была люба,
Что ты предъявишь? Старых глаз провалы?
Горючий стыд, пустая похвальба!
Куда достойней в пору увяданья
Суметь ответить: «Вот мое дитя -
Мне продолжение и оправданье», -
Свои черты в ребенке находя!
Как будто ты, старик, стал снова молод,
И кровь твоя горит - когда в ней холод.


И. Фрадкин
Примчатся Зимы, в плен возьмут чело,
На теле - поле брани - рвов нароют,
Былого не оставят ничего,
Сорвут одежды и рваньем прикроют;
Твоей красы пробьет последний час,
И где тогда искать ее приметы?
В бездонной глубине запавших глаз?
Тебе обжора-стыд отмстит за это!
О, если б ссуду - красоту - ты мог
Природе возвратить, сказав простое:
«Да вот мой сын! Что ж - подводи итог:
Я не растратил время золотое!»
Твой сын начнет пылать твоим огнем,
Кровь старческую ты согреешь в нем.


С.И. Трухтанов
Когда лет_а_ и зимы вспашут лоб,
Покрыв седой травой лицо твое,
Кто вспомнит молодежный гардероб,
За сорок лет сносившийся в тряпье!
А на вопрос: «Где красота лежит,
Что буйно расцветала той весной?»
«В глазах - скажи - она нашла покой,
Где спит гордыня, слезы, боль и стыд».
Совсем другим ответ твой быть бы мог:
«Мой младший сын - милейший из детей -
Прожитой жизни подведет итог,
Мою красу наследуя в своей».
Он мог бы жить, твое тепло храня:
Согрел бы старость жар его огня.


Р. Бадыгов
Как сорок зим возьмут тебя в осаду
И на лице оставят явный след,
Цвет юности, даривший нам отраду,
Увянет, превратившись в пустоцвет.
А спросят, где краса твоя былая,
Где роскошь и богатство прежних дней -
Тогда ты, очи долу опуская,
Вдруг устыдишься глупости своей.
Приятней ссуду, что дана с рожденья,
Вернуть, сказав, что сын любимый твой
Оплатит счет, и заслужить прощенье,
Его ссудив своею красотой.
Себя в нем молодым увидев вновь,
Почувствуешь ты, как теплеет кровь.


А.В. Велигжанин
Когда переживёшь ты сорок зим,
И взрежут лоб две тысячи морщин,
Покажется ненужным и чужим,
Весь гардероб, что выглядит большим:
И если спросят: «Где же твоя стать?
Где спрятал клад своих беспечных дней?»;
«В моих глазах», - ты будешь повторять,
Мрачнея с каждым словом всё сильней.
О, если б мог понять судьбы веленье,
И указать на труд, что ты создал:
«Вот сил моих ушедших устремленье»,
Как веско б этот довод прозвучал!
Раздумий плод, взбурли ключом в крови,
Согрей, взбодри, и сердце оживи.


М. Чайковский
Когда твой лик осадят сорок зим,
Изрыв красу твоей роскошной нивы,
То блеск его, теперь неотразим,
Представится тогда мрачней крапивы.
И на вопрос, где красота былая,
Сокровище твоих весенних дней,
Не прозвучит ли как насмешка злая
Ответ: «В глуби ввалившихся очей»?
Насколько ж будет лучше примененье
Твоих даров, когда ответишь: «Вот
Мой сын, в нем старости моей прощенье»...
И снова лик твой миру зацветет.
Так, стариком ты станешь юным вновь,
Когда в другом твоя зардеет кровь.


В. Лихачев
Когда глубокие следы сорокалетья
Цветущий дол твоей красы избороздят
И нищенский покров из жалкого веретья
Заменит юности блистательный наряд,
Тогда-то на вопрос: что сделал ты с красою?
Где все сокровища беспечно-добрых дней? -
Постыдной было бы, нелепой похвальбою
Ответить: все они во впадинах очей.
Не большею ли ты себя покрыл бы славой,
Когда б ответить мог: «Прекрасное дитя,
Мой долг вам уплатив, мне даст на старость право», -
Кто возразил бы, вновь твой образ обретя?
Вот от чего твое воспрянуло бы тело;
Вот что остывшую бы кровь твою согрело.


В. Микушевич
Когда войска зимы сороковой
Обезобразят рвами гордый лоб,
Ты будешь схож с поблекшею травой,
В которой затаился ветхий гроб.
И если спросят вдруг тебя в упор:
«Куда девал ты красоту твою?»
Ответишь ли, скрывая свой позор:
«Ее в глазах запавших я таю»?
А ты бы мог парировать удар,
Сказав: «Мой сын прекрасней расцветет
И, оправдав отца, который стар,
Пригожеством своим оплатит счет.
Твоя застынет кровь, однако в нем
Она взыграет сладостным огнем.»


А. Ситницкий
Когда осаду снимут сорок зим
С твоих, о щеголь мой, еше в цветах владений
Тогда и под камзол, хоть ты гордишься им,
Как под сухой сорняк, и мот не ссудит денег.
И если спросят: «Где живительный запас
Блестящей красоты, лелеемой тобою?»
Что ты ответишь? - «Здесь , на дне запавших глаз,
Изъеденнных стыдом, беспечной похвальбою?»
Но мог бы быть иным, достойным твой ответ,
Лишь в почву сочную излей любовь и семя:
«Вот чистое дитя, наследник славных лет,
Грехи мои простит, долгов разделит бремя.»
Опора старости твоей, раздует чувств очаг,
Чтобы огонь в нем не зачах.


В. Якушкина
Когда осадят сорок зим чело,
Траншеи красоту избороздят,
Гордец презрительный, чье время отцвело,
Трясущийся, себе не будешь рад:
И на вопрос, где красота былая,
Где все сокровища, что прежде украшали,
Смолчишь, провалом старых глаз взирая,
Стыдясь похвал, что тебе прежде источали.
Но как подарок будет мирозданью,
Когда ответишь: «Вот мое дитя»,
В итоге, это будет оправданьем
И доказательством. Тогда тебя простят.
Спеши подобного создать, тогда старея,
Он кровь остывшую своим теплом согреет.


Б. Лейви
Лишь сорок зим заснежат белым брови,
А свежесть борозды морщин изранят,
Краса, спесивое бурленье юной крови,
Как мертвый куст, уж вновь цвеcти не станет.
И когда спросят где краса ютится,
И где богатства похотливых дней,
Коль скажешь то в глазах твоих таится,
Нельзя никак себе польстить пошлей.
Насколько лесть полезна красоте?
Ведь так легко ответить не таясь:
«Пусть юность ей владеет в полноте;
Мой вышел срок: уж старость занялась.»
Но старости рубить сплеча претит:
Кровь холодна у ней, ей снится что кипит!