Поэт все испытал в пределах данной жизни.
Любовь, предательства, измены женской горечь.
Биение посуды, истерик злобных визги,
В скандалах брошенное: какая ж это сволочь.
И молодости нежные свиданья,
И поцелуи с девой на ветру.
Простуды осени, похмельные страданья,
И двести грамм, как счастье по утру.
И понял, наконец, под радость обновленья,
Что суета была и каменей разбросы,
Убийства, страхи, и мир хмельной прозрения,
Объятия ненужные, окурки папиросов…
Теперь писака признанный, вне разума плотского,
Сидит на даче списанной, у берега морского.
Готовит тело бренное для праха неизбежного,
И пьет глинтвейны пенные, во славу счастья Брежнего.
Везет генсеку старому, в саду Эдема древнего,
Поймал змею лукавую, и превратил в богемную,
Красавицу-блондиночку, и жмет ее за талию,
Целует в губки красные как некогда в Италии. |
