Отдав всю дань былым воспоминаньям,
Вновь ощущаю на хмельных губах,
Порочной сласти нежные лобзанья,
Невинности потери вечный страх.
Так кто ж виновен в этих непонятках,
Наверняка задуманный Эдем.
Где Ева в тени розовой палатки,
В адамовых объятиях колен,
Нашла блаженство продолженья рода,
В проклятие низвергнутых небес.
И человеков алчная порода,
Познала на планете скорбный крест.
И потащили по пустыни злачных весей,
Ярмо времен, проклятия грехов,
Все, что не дух, а то что может весить,
Блаженные подарочки волхвов.
Но и поэт, любовник девок страстный,
Чураясь вроде бы телесного греха,
Лобзал уста и видно не напрасно,
Родил с невестой ровно два стиха.
И африканец петербургский смело,
Отведав с Дельвигом роскошное клико,
Не в первый раз, но крайне неумело,
Нес Гончаровой страсти и вино. |
