С тобой мои все помыслы и мысли,
Земля моя: деревня за холмом.
Ты - Мать моя! (я в переносном смысле),
Ты - родина! (а это уж, в прямом)!
Здесь каждый год ширОко, обозримо
Сирень цветёт, пролив одеколон.
Сюда мне письма парень шлёт любимый,
А их приносит Вася - почтальон.
Он говорит: "ЗдорОво ночевали!
Тебе опять письмишко приволок,
От паренька, что служит на Урале.
Он в том дому жил, чуть наискосок.
Ты, дева, не свихнись от энтих писем,
Что шлёт тебе ужо который год:
То из Москвы, а то - из Кутаиси.
Ему скажи: - Так дело не пойдёт!
Ты телеграмму дай, мол, ёшкин корень,
Что хочешь с им всурьёз поговорить.
Пусть - в самолёт, а может быть, на "скором",
Мол, замуж выхожу, ядрёна мить!
Что в ём нашла ты, во вертоголовом?
Я до сих пор ума не приложу,
Ну, был бы сероглазым, чернобровым,
А то дышал на ладан, так скажу.
Парней в деревне мы иных видали,
Такая нынче зреет молодёжь:
Обнимут если - поминай как звали.
А поцелуют - вовсе пропадёшь.
Вот я бы девок гладил по головке,
Обнял бы так, чтоб хрустнули бока.
Но как-то, понимаешь, мне неловко,
Года не те, да и одна рука.
Другая похоронена в Берлине,
В бою кровавом, у Больших ворот,
Где кони на столбах из белой глины,
Куды-то скачут, чёрт их разберёт"...
Уходит он, помахивая сумкой,
Хороший наш Василий-почтальон.
А я с письмом, да с невесёлой думкой:
А может быть и правду бает он? |
Но рёбер хруст - ещё не сердца стон...
Не верьте тем, кто зря сгущает тени,
Пусть это даже Вася-почтальон!
С годами (что рука!) теряют душу
И веру в неединственность любви...
Пиши ответ, скучай и сердце слушай,
Не дядю Васю, умного... на вид.