Горчило во рту и немели колени,
Стал ворот рубашки безжалостно узким.
А солнце, лизавшее грузные тени,
Светило холодным, неоновым, тусклым.
Стучало в висках и дрожал подбородок.
Глазам стало тесно в холодных-глазницах.
Запястья прожег истерический всполох,
Кололо затылок невидимой спицей.
На лицах родных были маски из камня,
Их рты превратились в немые пещеры.
Не билось Оно, не хватало дыханья,
И пола касались провисшие нервы.
|