Зеницы ли тебе отверзет вещий Голлум,
цевницу ли вручит венецианский Лев –
приемли то и то, и по скрижалям голым
прольётся в никуда таинственный напев,
не слышный никому, но ты прилежным ухом
внимай глухим словам в печальном полусне,
сомнения оставь тем, кто сильнее духом,
и, говоря «прощай», всё ж помни обо мне.
Зачем? Чтоб длить ещё пространство звуков речи –
спешит на смену им других миров кимвал,
и гимны чуждых сфер на голос человечий
откликнутся, чтоб он навеки замолчал.
Но гордый Лев пока свою читает Книгу,
хотя в помине нет рокайлей и ротонд,
готических хребтов, матросов, жгущих жигу,
и Брюсов позабыт, и выщерблен Бальмонт.
Но бродит – кровь густа! – не призрак ли надежды,
что к лучшему придёт судьбы твоей финал,
и Голлум, зарыдав, тебе закроет вежды,
чтоб мрак грядущих лет твой взор не увидал.
05.10.2018
|
