На белое чело упала тень.
Я был спокоен, взвешен и суров.
Я за врага молился божий день:
«Прости его, прости, Отец Миров!»
И рана заживала на руке.
Страдала растревоженная плоть.
Печаль была в молитвенной строке:
«Мне больно, но прости его, Господь!»
Он был моим по жизни палачом:
Глаза больные, кованный сапог.
Он словом ранил прежде. Чем мечом.
Я кровью не ответил. Я не смог.
Он жил в своей идиллии чумной
И он во мне не понял ничего.
Он властвовать пытался надо мной,
А я молюсь за здравие его.
Теперь он жив, свободен, полон сил...
Смешались лица, судьбы времена…
Кто горечь поражения вкусил,
Напрасно не наденет ордена.
Пусть он меня считает слабаком,
Я ведаю, что сила не в мече.
Я, проклятый, глотая в горле ком,
Его из боя вынес на плече.
Нам больше в жизни кровью не истечь.
Но в этой сваре я не виноват.
Прости меня за то, что взял я меч,
Прости за то, что поднял автомат!
Прости за то, что я не кончил бой,
Прости меня, Господь, и помоги!
Я рад бы заслонить его собой,
НО в жизни есть свои и есть враги.
|
