Вечереет...
Я в старой избушке
из ковша самогонку глушу
под горькушки из старой кадушки
и в окошко на речку гляжу.
Там на хлипких мосточках Арина
интенсивно полощет бельё.
Вот такую я вижу картину...
На берёзах кричит вороньё…
После третьего ковшика сила
раззудилась во мне велика!
Самогонка меня не скосила,
а напротив, дала бодряка.
Подмигнул я котятам пушистым,
с табуретки поднялся я ввысь,
по-разбойничьи гикнул и свистнул:
- Ну, Аринушка, ты уж держись!
И пропали тоска и кручина…
Дверь убогую пнул сапогом
и стремительно я, как лавина,
устремился к Арине бегом…
|
Ковшик прыть очень быстро развил...
Только двинул назад на попятный -
Охладила Аринушка пыл!