| | Стихотворение «Сын шамана» | | «Э.Г.Шляпников» |  |
Предисловие: Из ранее опубликованного
Эдуард Шляпников
К чему выдал тут мне особист:
Будто в части телом став астральным
Бродит неприкаяный танкист!
Раньше он служил у нас в учебке,
Где попал, ещё живым, под танк,
Так что калиёй был исковеркан
И лишён дальнейшей службы благ.
Родом тот танкист, как будто, с БАМА -
Эскимос, или степной тунгус,
Там же звание, с рождением, шамана
Получил, хоть был и карапуз.
Страшное наследие ислама
Нанесло и службе в нашей вред:
Душу изуверскую шамана
Духи не пустили на тот свет!
И шайтан теперь тут куралесит,
Ищет повод как бы отомстить:
Так фигурой, что уже не весит,
Провода в каптёрках каратит,
Постоянно прячет фарнитуру
С тумбочек солдатских поутрам!
И гражданским, по ночам Аула,
Барышням показывает срам,
В госпитале путает таблетки:
У больных ногой - болит живот,
В стенгазете новые заметки
Правит матом словно идиот,
Обрюхатил дочку генерала,
Прапорщика спиртом обпоил,
Наградил супругу капитана,
Гадостью какой то из бацилл!
В клубе оборвал с лица какошник
У связистки, что поёт в кружке,
Гнёт в столовой зубья вилк и ложки,
И солдат изводит по нужде,
Вымел сахар и тушёнку с склада,
Керосин ворует божий день,
У недавно служащих с зарплаты
Забирает четверть всех рублей.
Что поделать с призраком тунгуским?
Голову ломает спецотдел.
Может кто и с вашего ресурса
С таким делом что либо имел?
Как бороться с силою сей нечистой?
Подскажите мне б хотя на днях -
Не должно быть этаких танкистов
В армии и танковых частях!
Был у нас в учебке сын шамана.
эскимос иль сын степей тунгус.
Яростный приверженец корана –
хоть танкист был, но совсем не трус.
Чётки он носил под гимнастёркой
и обряды предков соблюдал.
Он с бойцом делился хлеба коркой,
сам при этом часто голодал.
Ну и вот. Живым он был в ту пору,
танк когда откуда ни возьмись...
Кончилась под танковым напором
эскимоса воинская жизнь.
Намотал тот танк на гусеницу
что осталось от того бойца.
Лучше б исламисту застрелиться,
чем иметь такого вот конца.
Запаяли в цинк того тунгуса,
а точнее, то, что соскребли.
Поместилось в гроб совсем негусто.
Чётки тоже. В колее нашли.
Дальше вот что было. В нашей части
приключаться стали вдруг дела.
Что ни день, случаются напасти:
поначалу кошка умерла.
Кошка не простая, а начштаба.
Как полковник страшно лютовал!
Всех по морде бил и бил не слабо,
до кровянки нас он избивал.
Обвинял, что кошку отравили
в знак отместки за характер злой.
Мы убить хотели. Не убили.
Побоялись… Дядька удалой…
Дальше больше. В тумбочках солдатских -
утром встанешь – нету ни фига.
Щёток нет, журналов нету бл…ских –
Это хуже происков врага!
Ох, тогда сержанты лютовали!
Били нас публично по мордам.
- Где журналы? - криками кричали
и ногой пинали, как Ван Дамм.
Появилась на стене газета
целиком из матершынных слов.
Генерал, когда узнал про это –
матом крыл, да так, что будь здоров!
Кстати, генеральская дочурка,
страшная, как сразу три войны,
Изменилась вдруг своей фигуркой.
Стал её живот полней луны.
Всех нас к генералу вызывали.
Заходили мы по одному.
Разные вопросы задавали:
Мол, колись, не скажем никому.
Мы в душе, конечно, хохотали:
страхолюдина кому нужна?
На допросах глухо мы молчали,
будто сзади нас стоит страна.
Не добился генерал ответа.
Стал по морде он солдатов бить.
Ох, дождётся генерал за это!
Даже до убийства. Может быть…
Лютовал наш генерал безумно.
Кое-кто в больницу угодил.
Ну, а там давно уж стало шумно.
Кто-то там с болезнями чудил.
Кто болел ногами иль руками –
заболел вдруг свинкой ни с сего.
И лежат солдаты штабелями,
а врачи не знают от чего.
Бегает главврач по коридорам,
санитаров дико матеря.
Разве это госпиталь? Умора.
Всё леченье оказалось зря.
В части отродясь не воровали.
Всем примером наша часть была.
А зашли на склад и увидали -
ни-че-го! Орда, видать, прошла.
Ни тушёнки и ни вермишели,
ни перловки даже, ни пшена…
Интенданты, видно, оборзели.
- Нет! – кричат – не брали ни хрена!
Сахара ни грамма, даже чая.
А про масло и не говори!
Плачу я, то время вспоминая,
пустоту в желудке и внутри.
Спецотдел тогда засуетился.
Версии начал он выдвигать.
Кто ж так жизнь испортить умудрился?
Стали случаи припоминать.
И скумекали тут особисты:
дух тунгуса, видимо, чудит.
Быть нельзя шаману исламистом.
Бог не принял – вот он и вредит.
Случай наш имел большую прессу.
Даже патриарх к нам приезжал.
Чтобы часть спасти от всяких стрессов,
призрака кадилом изгонял.
И как только патриарх уехал,
сразу жизнь нормальная пошла.
Только раз всего мне в морду въехал
лейтенант. Сказал: жена ушла... |
|
| |
Э.Ш. если б прочитал твои стихи, Юра, то гордился бы тобой.
Как мы.