Здесь по тропкам старость мягко шаркает,
На скамьях – беседы про внучат:
Головы – оснеженные шарики, –
Словно одуванчики, торчат.
Здесь труды, сроднясь с грехами тяжкими,
В тиражах повыцвели давно –
И стучит до сумерек костяшками
Целый полк фанатов домино.
Здесь зоилы рядятся шашистами,
Пряча лесть и злобное враньё,
Под дубами – дряхлыми и мшистыми –
В шапках гнёзд, что свило вороньё.
Здесь издатель грозный и внушительный
(А внутри – как прежде – жлоб и жмот),
Хмуря бровь непрошенному жителю,
Руку мне при встрече властно жмёт.
Здесь сирень душистая не тронута,
Загрустив над памятной плитой.
Здесь строка – размеренная, ровная –
Не сорвётся рифмой молодой.
Всё, чем жил доныне, – зелень ранняя.
Я отсель – в плеяде стариков,
Завершивший Полное Собрание
В монотонном ритме их шагов.
Им под стать, забыл про звуки резкие:
Все слова морщинисто-сухи.
...Потому, ничем седым не брезгуя,
Я кропаю затхлые стихи.
Знать, кручину вороны накаркали –
Мне до века слёзы утирать,
Вспоминая милые каракули,
Что смешили школьную тетрадь.
|
