Он знал, что для него вне сцены жизни нет.
Он знал, он - раб таланта и искусства.
Вот он застыл в полете – легкий пируэт,
И погружается душа в экстаз безумства.
Дни, проводимые у вечного станка,
И стопы, стертые пуантами до крови,
Смертельная усталость и тоска…
Но зал не должен видеть его боли!
У ног его всегда лежит букет цветов –
Олицетворенье пламенного чувства.
И он не сбросит золотых оков,
Живя не для себя, а для искусства.
Он лишь на сцене рай свой обретает,
То белым лебедем взмывает и парит,
То, как Жизели призрак, вдруг растает...
И, покидая сцену, дух его скорбит.
Потоком музыки смываются страданья,
Его улыбка затмевает горе!
И замирает сердце в ожиданьи,
Когда на сцене видим мы его героев.
Декабрь 2001 года |
