Перевод книги Михаила Пластова
"ИЕРУСАЛИМСКИЕ СВИТКИ
ФАНТАЗИИ НА ЕВАНГЕЛЬСКИЕ ТЕМЫ"

Перевод выполнен по просьбе автора и публикуется вместе с оригинальным текстом с разрешения автора.
Оригинальный текст соответствует тексту из ранее изданной одноименной книги.

Начало тут https://fabulae.ru/poems_b.php?id=350334

СВИТКИ ВОПЛОЩЕНИЯ

ПРЕДСМЕТНАЯ ИСПОВЕДЬ СЛУЖКИ ИЕРУСАЛИМСКОГО ХРАМА ДОЧЕРИ ПО ИМЕНИ ДОРА

Послушай, Дора: знать, мой час настал,
Я должен рассказать о самом важном,
О том, что в Храме видел я однажды,
А рассказать боялся и мечтал.
Едва дышу, прошу, запоминай,
Не спрашивай и не перебивай.
Средь служек я следил за чистотою,
То там протру, то тут промою.
Нас в Храме и не видно, и не слышно.
Священник омывает грех людской,
Ты, знай, колоны чисть, и плиты мой.
Стараешься, а всё равно - как лишний.
Предшественник мой умер, лет как пять.
Прости, но задыхаюсь я опять.
Его предшественник, лет десять как, скончался.
Теперь и я в последний путь собрался.
Пришла пора, чтоб я тебе признался
Лишь в том, о чём был вынужден молчать.
Ты знаешь, наш священник Симеон
Почти три века умереть пытался.
Не вышло ничего, как ни старался,
И по веленью Бога жив был он.
В египетских стенах Александрии
На греческий о Деве и Мессии
Исайи книгу он переводил,
И, усомнившись, перевёл не точно
Пророчество о том, что непорочно
Сумеет Всеблагая Дева-Мать
От Господа Спасителя зачать.
Тогда же ему Ангел возвестил,
Что не умрёт он, будет жив, доколе
Мессии лик сам в Храме не узрит.
Спасённым благодать, а вольным воля,
А слово божье, как маяк, горит.
Наш Симеон… да, что я всё о нём.
Вот выпала мне доля...
Тогда, закончив драить стыки плит,
Я начал выпрямляться постепенно,
Колонну тёр я, вставши на колено,
И, стоя за колонной, чуть в сторонке,
Узрел я на пороге мать с ребёнком.
И замер пораженный, сам не свой,
Сиял луч солнца – нимб над головой.
И только я решил, что чудо это,
Младенца вижу на Её руках,
И, кажется, что соткан Он из света,
И что Она стоит на облаках.
От страха я не встал, а на пол лёг.
Кто в нашем Храме? Неужели Бог?
Свидетель я тому, но как же странно,
И почему замолкла в Храме Анна -
Пророчица, что день сей предрекла?
Она молчала, будто бы ждала.
Чего ждала? Могу лишь догадаться:
Свершится ли реченное для старца.
Застыл священник и очнулся вдруг,
Младенца тотчас воспринял из рук
Марии, и вздохнувши, рёк:
- Свершилось, Господи, настал мой срок.
И отпускаешь Ты раба, Владыко,
И с миром, и по Слову Твоему,
Раз я увидел Свет, пронзивший Тьму,
Спасение Твоё перед лицом народов,
Которым мир язычный просвещен
И славою Израиля прощен.
И тут он вдруг заплакал, горемыка.
О, мой Иерусалим, отец всех городов,
Столица всех израильских родов,
Когда бы ты слова его услышал,
Ты стал бы травы ниже, воды тише.
А далее - молчанье глубины
Такой, какой бывают только сны.
И в этой тишине весь Храм затих,
И зазвучало мерно, словно стих,
То, как сквозь сон промолвил Симеон:
- Младенец на твоих руках, и Он
Причиной станет множества радений,
Великих возвышений и падений,
И смены царств, событий и времён.
Мне видно древко, что пронзило тело,
Оно такою мукою задело
Всю суть Твою и всё Твоё нутро,
Что эта мука, как она жестока,
В Тебе родит всевидящее око,
И власть прощенья, что творит добро.
Затем вспорхнула птичка в двери Храма,
И тихим щебетанием её
Вдруг завершилась долголетья драма,
И Симеона сникло бытиё.
Шатаясь, дошагал он до колоны -
Той, за которою я бил поклоны, -
И замертво упал на стыки плит.
Со стороны казалось, что он спит
С блаженною улыбкой на лице.
Сбылась мечта о праведном конце.
Всё рассказал тебе я, дочь моя,
И на душе светло, и умираю я.