Она гнездится, вёснам вопреки,
В осипших, безголосых и субтильных.
Срывает с клёнов блеклых парики,
Вымачивает ливнями насильно.
Её тревожат смех чужой и плач
И освещенье улиц утомляет.
Опутана цепочкой неудач,
Она рычит и по-собачьи лает.
Её зовут зелёной меж собой.
Кикимора болотная ей пара.
Но, называясь смертною тоской,
Она на грани грубого пиара.
Она не убивает наповал -
Лишает сил и воли беспощадно.
С ней жизнь не круг, а сплюснутый овал.
Подобно лишаям тоска всеядна.
|
Средь чудищ лающих, рыкающих, свистящих
Средь обезьян, пантер, голодных псов и змей,
Средь хищных коршунов, в зверинце всех страстей
Одно ужасней всех: в нем жестов нет грозящих
Нет криков яростных, но странно слиты в нем
Все исступления, безумства, искушенья;
Оно весь мир отдаст, смеясь, на разрушенье.
Оно поглотит мир одним своим зевком!
То – Скука! – облаком своей houka одета
Она, тоскуя, ждет, чтоб эшафот возник.
Скажи, читатель-лжец, мой брат и мой двойник,
Ты знал чудовище утонченное это?!