Раскинул ветви среднерусский лес,
Готов любого путника обнять он.
Какой бы зверь в чащобу ни залез,
Тут каждый закуток ему понятен.
Живые существа – все дома здесь:
Клыкастый, и рогатый, и пернатый.
Простор древесный, что сияет весь, –
Для них родные, тёплые пенаты.
Людей он тоже привечать готов,
И те с собою смело набирают:
Гитару, снедь, детишек и котов,
Они в лесу резвятся и играют.
С утра сюда семейство забрело
Пикник устроить с водкой, с шашлыками,
Поймали взглядом пёстрое крыло,
Хоть хорошо, не встретились с клыками.
Сказала дочь: «Ой, папочка, смотри,
Берёзка белоствольная какая!
Пышней обычной крона раза в три,
Сочней листы, и рост – не видно края».
А сын прибавил – знатный эрудит,
На коврике походном чуть поёрзав
И бабочку смахнув рукой с груди:
«Ты знаешь, как полезен сок берёзы!
Во многом превосходит мумиё,
Гипертонию лечит и простуду,
Сосуды укрепляет. Ё-моё!
Наполни банку, папа, ведь не трудно!»
Кивнул отец семейства, отхлебнул
Напиток «под шашлык», что крепко-горек,
Порылся в рюкзаке под птичий гул,
На дне походный отыскал топорик.
И рубанул, да так, что задрожал
Весь лес от дровосекского запала.
Когда «добытчик» свой кулак разжал,
На землю ветка крупная упала.
И как бы ни был шпиль её высок,
Внутри была берёза нежной, хрупкой.
Полился из неё обильно сок –
В берёзке кровоточила зарубка.
Набрали вдоволь чудо-эликсир,
Который черпать – целая наука.
Здоровья он прибавит им и сил,
Отступит с ним болезненная мука.
А что с берёзой станет – разве есть
Какая-либо разница для хищных
Зверей-людей, которым лишь бы съесть,
Забрать, урвать: ресурса, блага, пищи?
Хоть и родная, русская земля,
Не Бангладеш, Марокко или Чили,
Но и о ней не все сердца болят.
Ей, рану нанеся, не залечили.
И ствол берёзы навсегда засох,
Не даст он сока до скончанья века.
Ведь он, хотя и мощен, и высок, –
Не выше эгоизма человека. |
