К полуночи взошла на променад
Луна - небесная беременная самка,
Величественно зависая над
Костлявым остовом готического замка.
И, словно в липкой паутине, вздох
Запутался в иголках лап окрестных елей -
Страх перед тем, кто не однажды сдох,
О ком забыть они хотели, но не смели.
И по макушкам прокатилась дрожь
Предупреждением и тягостным укором
Для ветра - стихни, дурень! Не тревожь
Того, чей сон и так прервётся зовом скорым.
Луна, созрев, желанием полна
Призвать на встречу и раба, и кавалера.
Ах, если бы его могла она
Оставить грезить дальше в глубине пещеры!
Но нет! Какое дело ей до тех,
Кто смеет раздражать горячей кровью в жилах!
Ценой своих заоблачных утех
Заранее их жизни на алтарь сложила.
Какая пустяковая цена
Для знаковой и предопределённой встречи!
Кровь опьяняет посильней вина,
И оборотень внемлет зову, не переча.
Луна зовёт, манит его собой,
Слегка покачивая полными боками.
И он срывается на волчий вой,
Хотя имеет мало общего с волками.
Желание и страсть не утолить:
Луна (не сука ль?) - в небесах, он - в тёмной чаще.
И в ярости стремится вновь убить,
Срывая плоть с костей, - скорее, больше, чаще!
Луна бесстрастна, освещает путь.
Он мчится вдаль, когтями вспахивая землю,
Забыв про человеческую суть
И лишь жестокому инстинкту зверя внемля.
Раздувшиеся ноздри чуют смрад
Живых и жалких, смертным ужасом объятых.
И то же в недрах замка слышит Влад,
Чья жажда крови - бесконечная расплата.
Плевать ему на полную луну,
И кровь крысиная порядком надоела.
Спокойно, люди, предавайтесь сну:
Вампир вкусить желает кровь иного тела.
За облаками скроется луна,
В который раз не стать свидетельницей чтобы
Того, что снова вызвала она,
Чем взорвалась ночная тишина:
Жестокой схватки монстров посреди чащобы.
|
