***
Из десятого круга, в прожженном халате,
с поредевшей прической, посыпанной пеплом,
появился Бодлер, предлагая быть гидом
(не только Вергилию, мол, утруждаться).
В черных глазницах, пропитанных болью,
вином и гашишем, парижским туманом,
читалась гремучая смесь состраданья с издевкой.
О тапочек стоптанный трубочку выбил
и несколько строк на тягучем французском
вслух продекламировал, чтобы сомненья развеять:
Бодлер он, Бодлер…
И ладонь протянул.
Но я отказался. Тень здесь, тенью там еще стать –
удовольствие не из приятных.
Вольно быть Бодлером, Вергилием, Данте.
Резвиться и корчиться под испытующим взором
цензуры и публики, быть, отправляться в изгнанье,
ловить кайф от дружбы и ненависти, наслаждаться вниманьем…
Шарль мне подмигнул, томик чуть приоткрыл
и с усилием выдернул, как волосок,
цветок антрацитовый, злой – из тех самых.
До сих пор его в пальцах верчу,
не осмеливаясь ни поставить в стакан,
ни отправить в помойку. И на сердце тяжко.
17.05.2020.
|
