В бедламе спальни белый стан
Постели, всюду в беспорядке
Заколки, бархатки, перчатки
И твой потрёпанный роман;
Трюмо, успевшее вобрать
И сохранить в бездонной сини
Твоё лицо, как на картине,
И грёз ушедших благодать;
И ты, застывшая анфас, -
Растрёпана, полуодета.
Как я мечтал сберечь всё это
На дне моих усталых глаз!
Ах, что сулит мне (если б мог
Я знать!) - тоску душой и телом
Или мечту - пропахший "Белым
Гелиотропом" мой платок.
White Heliotrope
The feverish room and that white bed,
The tumbled skirts upon a chair,
The novel flung half-open, where
Hat, hair-pins, puffs, and paints are spread;
The mirror that has sucked your face
Into its secret deep of deeps,
And there mysteriously keeps
Forgotten memories of grace;
And you half dressed and half awake,
Your slant eyes strangely watching me,
And I, who watch you drowsily,
With eyes that, having slept not, ache;
This (need one dread? nay, dare one hope?)
Will rise, a ghost of memory, if
Ever again my handkerchief
Is scented with White Heliotrope.
|
