Мой старший брат — дурак!
Я зол на него безбрежно!
Гремит мой военный парад!
Идут под ружьем
мои мальчики...
И мальчик-с-пальчики, необстрелянные и нежные...
Колоннами,
готовые к бою, добровольно и с песнями,
во мгле небесной
под градом и проливным дождём!
И я приготовил брату своему
визит вежливости...
Не для того, чтобы мы поели и выпили
Вместе... В атмосфере чарующей...
А чтобы казалось ему молитвой
на сон грядущий
Действие моё
в пределах его — огнем и мечом!
Я — король, ненавижу,
Когда дурак разбирает стены
И вытряхивает на воздух тюрем древних уют...
Когда на улице,
Не стесняясь глоток
тренированых, блаженным криком луженых;
прохожие бьют
Моих слуг юродивых - умалишенных...
И скачут по брусчатке при всех
их гулкие пуговицы...
Я в бешенстве,
Когда моим вельможам
отсутствием лица на лице
Тыкают в лица...
И когда злее всего
про их воровство и дурь —
болтают в самых моих столицах...
И великих строек моих
Покушаются убрать городУ!
Я посылаю громить дурака
Своих невежд — отважных, но вежливых...
На то в сапоге нога, чтоб делать в дверях бреши,
Уж если не получается их открыть с полпинка.
Ибо дураком всегда управляет
заморский бес...
Он стоглав и пламенем адским вооружен!
И бряцает достижениями технического прогресса!
Ничего!
У меня головастее бесы:
любой из них — похуже пламя зажжет!
Ибо устал я ловить везде
дурацких его, пронырливых ведьм!
И сглаз и порча!
И каждой улице королевства — фатальный вред!
И ставят мусорки. И хотят победить невежество!
Сам намедни видел воочию,
Как задумался раб мой,
Разделяя лишнее и несвежее...
Несколько мусорок
Возникает вместо одной, единственной!
Мир становится сложен до беспричинности...
И едет крыша у благонадёжных подданных!
А хваленое качество мусора
Переходит обратно в количество!
Горами огромными,
Целыми полигонами...
Порча эпическая!
Несправедлива судьба
Короля пехотинцев вежливости!
Все с ним презрительны и небрежны...
И даже в собственном королевстве
каждый дурак второй!
А я — король!
Мой предок светлейших принцев порол!
А другой мой предок терпел...
И не такое от своих прародителей!
И стал настолько потом воительным,
Что очень сильно расширил страны пределы!
А третий мой предок вообще...
нападенье врага пробздел...
И свое население... Примерно на треть...
благо сам уцелел!
Ибо считался Гением... И прозорливым Мыслителем...
И потому
продолжал делать своему населению смерть,
стараясь эффективным быть и решительным,
Полагая, что иначе точно останется не у дел!
Родословные врут!
Это именно я рожден
Быть
Старшим Братом...
И я пускаю петарды,
И смотрю
Как ежегодные резвятся парады!
И наказываю каждого здесь
дебила,
Кто благо свое, не поделившись со мной, добыл!
И, бывая в чужой земле,
Чтобы потолковать с её принцепсами,
Я стремительно надуваюсь
Своими мощными бицепсами...
Я старательно писаю по углам,
Я напиваюсь в хлам и громлю их гостиницы...
Я начисто раздеваю во весь их гадский эфир
своих пионервожатых...
Я контрабандой ввожу туда
медведей своих косолапых!
Чтобы они там бегали,
Питаясь всякими фрицами!
Ибо не смейте гады!
ценности..
наше всё... Наше святое...
выпивку и закуску...
пальцами нечистыми лапать!
Почти везде
Со времен достаточно старых...
Старшего брата запах
Забивает мне напрочь запах любой глицинии!
Это я — рождён от берёзки и неба синего!
От их взаимной и ветром бурлящей нежности...
А он — дурак!
Родства не прозревший циник!
И фИга ему от меня,
раз так,
Кроме вооружённой и вечной вежливости!
А по другой, тоже хорошей, версии —
Не брат он мне! Без прикрас!
Непутевый он мой Отец...
Мой предок...
неважно уже
настоящий или мифический!
Бродивший с дружиной фрилансеров
Без доктринально определённой цели...
Не удержавший свою половую экспансию
На её геополитически
разумном пределе.
Вот так и родился я
Еловым венком
У медведя в ежовых лапах...
Метели меня метелили;
И даже родные братья
Душили пыльным мешком...
(Лютое зло на меня держали,
ибо любил в четыре глотки пожрать я...).
Я люблю праздники мои,
Которые с огоньком
И единственной праздничной целью...
Их встречаю заранее;
Загодя,
если работу могу проемелить...
Иногда начав за неделю!
При столе королевски накрытом.
А потом сплю как убитый...
Исполненный своим монаршим, глубинным знанием!
И если полиция будит, чтоб расспросить меня
про что-то мною всердцах украденное или разбитое,
то пока не побьют меня — брыкаюсь и огрызаюсь!
Я младшим братом зову своего отца,
Ибо вырос крупнее его,
Духовнее...
И с рождения своего не люблю его запах
колонизаторский.
И на каждого...
Кто до сих пор не оделся моим солдатом,
И не готов, глядя в глаза мне,
назвать кромешную ночь
Ясным
и единственным в жизни его
днём...
Есть мой вежливый, расщеплённый, но, как правило,
мирный атом,
И мальчики, идущие колоннами под дождём!
