218
Солнечный луч пал на руку тирана,
Вспыхнул зелёным огнём самоцвет.
«Перстня лишиться – сердечная рана,
Камень с печаткой – святой амулет!
Что же, проверю слова фараона,
С перстнем расстанусь, как с другом своим!
Будет он отдан во власть Посейдона,
Хоть, как зеница, был мною храним».
219
Жизнь пролетела мгновенно пред взором:
Море, пиратство и власти захват,
Первая встреча его с Пифагором,
Вёсла, Иола, поверженный брат…
«Всё совершалось до редкого дара,
Перстнем ещё не почтили меня,
Счастье на вкус было слаще нектара,
И без удачи не жил я ни дня!
220
Жаль мне чудесного перстня безмерно,
Но я пожертвую им всё равно,
Вряд ли придётся мне жить очень скверно
После паденья печатки на дно!»
С нежностью царь посмотрел на десницу:
«Скоро расстанусь, мой перстень, с тобой!»
С важностью сел Поликрат в колесницу,
Следом пошли царедворцы гурьбой.
221
Судно с гребцами стояло у мола,
Оком большим на обшивке горя,
Первой взошла на самену Иола
В сопровождении слуг и царя.
В море немедленно вышла галера,
Не избирая привычных стезей,
Не полонила властителя вера
В то, что узнал от ближайших друзей.
222
Люди понять не могли властелина –
Что он затеял внезапно с утра.
Море застыло, как синяя глина,
И надвигалась на остров жара,
Белые чайки кричали тревожно,
Будто почуяли птицы беду,
Вторили им альбатросы истошно,
Хлопали вёсла на быстром ходу.
223
Царь опечалился как-то нежданно,
Словно в воде хоронил он мечту,
Гладил свой перстень тайком непрестанно,
Изредка взгляд обращая к персту.
Медленно остров исчез за кормою,
Хлопали вёсла в глухой тишине,
Свита встревожилась сценой немою,
Глядя вперёд, взволновалась вдвойне:
224
Мчалась самена в открытое море,
Что с небосклоном сливалось вдали,
Всем стало страшно на этом просторе –
Вдруг их заметят врагов корабли,
А без привычной военной охраны
Не устоять им в жестоком бою,
Как же беспечны бывают тираны,
Лишь положась на удачу свою!
225
Царь вдруг поднялся, свой перстень снимая,
Свите промолвил: «Смотрите сюда! –
Дивный подарок в деснице сжимая. –
Мой изумруд скоро примет вода!
Вы – очевидцы, заверьте деянье,
Как я пожертвую свой амулет!»
Слушала свита словес излиянье,
Речь принимая за царственный бред…
226
Судно достигло морской середины,
Царь, озирая бескрайний простор,
Бросил свой перстень в объятья пучины,
Чтоб отвратить от себя приговор.
Сделав такое ненужное дело,
Больше не думал о нём властелин –
Верил в удачу по-прежнему смело,
Перстень оставив во власти глубин.
227
«Перстню не вырваться больше из плена –
Взял эту жертву навек Посейдон.
Может домой возвращаться самена,
Будет доволен теперь фараон!»
Сделал он вид, не чует утраты,
Глядя, как выгнули волны горбы,
Люди с царём не вступали в дебаты,
Зная, что прав был любимец судьбы.
228
Резко усилился ветер попутный,
Знак подавал Колебатель земли,
Тем подтверждая, что акт атрибутный
Сделал тиран в необъятной дали!
Быстро домой полетела самена,
Вёсла почти не касались волны,
И Поликрату сама Ойкумена
Вдруг улыбнулась улыбкой жены...
229
Мигом домчался корабль до причала,
Вскоре развеялась лёгкая грусть –
Выброшен камень в оправе металла
Вместе с советом, что знал наизусть.
Царь прямо с борта пошёл к Пифагору
И рассказал о деянье своём,
Молвил: «Не верю я всякому вздору,
Но обозрил я морской окоём.
230
Кинул публично я дар драгоценный
Прямо в средину лазурных глубин.
Трудно ему отыскать равноценный –
Перстень такой в целом мире – один!
Коль на Олимпе хотят подношенья,
Верю: его передаст Посейдон,
Значит, меня не коснутся лишенья,
В чём изначально я был убеждён. »
231
«Друг мой! — сказал Пифагор Поликрату, —
Часто не боги — причины всех бед,
Ты потерпел дорогую утрату,
Выполнив дружеский добрый совет.
Только о том не забудь, венценосный,
Есть вещи хуже остуды богов!
Это — предатель презренный и злостный,
Не допускай с недостойным торгов!
232
Знай, что подлец, улыбаясь притворно,
Держит клинок или яд за спиной,
Люди ступают в ловушки покорно,
Словно закрыты глаза пеленой…
И не помогут великие боги
Тем, кто по жизни глупы и слепы,
Не отвернут от опасной дороги,
Не обозначат им верной тропы.
233
Но олимпийцы являют знаменья,
Мудрый заметит сигналы с небес,
И у разумных хватает уменья
Не обольщаться потоком словес.
Будь осмотрителен, славный правитель,
Делай, что до́лжно, и будешь ты прав!
Я для тебя ныне – слабый учитель,
Ты приобрёл и познанья, и нрав…»
234
… Вскоре отец благородной царицы
В море от скуки поплыл на челне,
Вёсла порхали над гладью водицы,
Лодку толкая по слабой волне.
Предпочитал он ловить на рассвете –
Рыба едва отходила от сна,
Не замечала рыбацкие сети,
Вверх поднимаясь от тёмного дна.
235
Невод он бросил со знанием дела,
И от причала поплыл наобум –
Мыслями был он охвачен всецело,
Внучка явилась властителем дум.
Девочка эта была молчалива,
Ликом красива, рассудком светла,
Дед обращался с царевной игриво,
Изображая то льва, то орла.
236
… Резкий толчок вдруг нарушил движенье,
К берегу лодка пошла по волне,
Начал рыбак выправлять положенье,
Чтоб не закончить рыбалку на дне.
«Сети порвёт это чудо морское,
Коль поплывёт в направленье камней!
Лодку оно не оставит в покое,
Тянет её, словно тройка коней!
237
Кто же так шутит опасно со мною?
Нимфы, Кето́ или старец Нерей?
Лодка дельфином летит над волною,
С каждым мгновеньем быстрей и быстрей!
Польза от вёсел сейчас никакая,
Надо лишь просто предаться судьбе,
Рыба устанет, лодчонку таская,
Силы потратит в напрасной борьбе!»
238
Так рыболов рассуждал в треволненье,
Крепко вцепившись руками в борта,
Вскоре замедлилось лодки движенье,
Это казалось ему неспроста.
Кинулась рыба на берег гравийный,
Телом огромным по гальке шурша,
Молвил рыбак: «Вот финал трагедийный,
Скоро покинет добычу душа!»
239
Крупная рыба, запутавшись в сети,
Тихо уснула в последнем прыжке,
Ярко блистая при солнечном свете,
Вызвала гордость она в рыбаке:
Златом сияли чешуйки на теле,
Красными были её плавники,
Спинка похожа на спинку макрели,
Даже глаза, как рубины, ярки!
240
«Дивная рыба достойна тирана! —
Думал с восторгом правителя тесть. –
Словно подарок, добыча желанна:
Зятю – экзотика, дедушке – честь!»
Вытащил рыбу из невода вскоре
Счастьем охваченный скромный рыбак:
«Щедрым бывает великое море –
Это – тунец, а не мелкий лаврак!»
241
Сети распутаны, лодка – у стенки,
Вёсла и рыба – на крепком хребте,
Чуть подкосились у деда коленки,
Двинулся он по гранитной плите.
Сразу пошёл по знакомой дороге,
Сильно устал, но не бросил тунца,
И пришагали рыбацкие ноги
Прямо к парадным покоям дворца.
242
Стража его пропустила учтиво,
Внёс он добычу в покои царя,
Зять удивился, взирая на диво:
«Вижу, что в море сходил ты не зря!»
Слугам велел отнести это чудо:
«Пусть приготовят на сотню персон
Ранее всем неизвестное блюдо –
Будет воспет на пиру Посейдон!»
243
Славный рыбак шёл на кухню, ликуя.
Вскрикнули, видя улов, повара:
«Мы не видали добычу такую,
Ты нас порадовал чудом с утра!»
Быстро оставил счастливчик подворье,
С гордостью выйдя из царских ворот,
Ноги несли рыболова на взморье,
Знал он, что там ожидает народ.
244
Встретили люди его на причале,
Сразу спросили, как принят был дар,
Он рассказал: «Удивились вначале —
Рыба огромна, а я очень стар!
Царь Поликрат похвалил за даренье,
Был он в восторге, что тесть — молодец,
Там приготовят на пир угощенье,
После полудня я зван во дворец!
245
Знаю, что мной возгордилась царица:
Старый отец, как и прежде рыбак —
Рыбу поймал, что светла, как зарница,
Думаю, это — божественный знак!»
… Пир состоялся при полном собранье:
Шедрыми были столы для гостей,
Все повара приложили старанье,
Чтоб удостоиться добрых вестей.
246
Гости спешили прославить тирана
И воздавали всем блюдам хвалу,
Царь отвечал: «Восхваляете рано –
Тестя «подарок» не подан к столу!»
Тут же открылись широкие двери,
Слуги внесли осторожно поднос,
Туша морского огромного зверя
Там возвышалась, как рыбий колосс…
247
Следом за слугами с рыбой печёной
Шёл главный повар почти налегке,
Только с тарелью одной золочёной,
Крепко зажатой в широкой руке.
Вот он дошёл до стола властелина,
Молвил: «Прости, если речи грубы,
Только в кишках у тунца-исполина
Перстень светился по воле судьбы.
248
Рыбу вспоров, обнаружили это –
В дивной оправе большой изумруд,
Словно близнец твоего амулета
Или утопленный твой атрибут!»
Царь почесал в размышлении ухо:
«Да, удивительна воля небес!
Мне помогает по-прежнему Тюхе –
И в доказательство – этот эксцесс!»
249
Тут повернулся тиран к Пифагору:
«Друг мой, найдёшь ли на это ответ?»
Тот отвечал: «Удивляться бы впору,
Что возвратился к тебе амулет.
Всё в этом мире, тиран, объяснимо,
Если поверить в великих богов!
Для небожителей всё исполнимо –
Нет на земле у бессмертных врагов!
250
Только бывают враги у тирана,
Те, кто завидует славе царя,
С ними бороться самим невозбранно,
На олимпийских богов не смотря…
Ты, Поликрат, жил почти без тревоги,
Молод и счастлив, супругу любя.
Жизненный путь прерывают не боги,
Сам береги от несчастий себя!»
251
И просветлело чело Поликрата.
Выслушав с яркой улыбкой совет,
Он возгласил: «Окупилась утрата –
С рыбой вернулся ко мне амулет!»
Глоссарий:
Ио́ла – дочь рыбака, скромная царица и супруга Поликрата. Её имя образовано от названия цветка фиалки. Фиалка (лат. Viola odorata) — маленьких цветок с сильным запахом, который согласно народному поверью, учит скромности, потому что этот провозвестник весны растет в тени более высоких растений.
Кето́ — древняя и вечно молодая богиня морской пучины и мать большинства морских монстров, а также всех крупных животных, которые живут в океанах. Кето́ — дочь Геи и Понта. Замужем за Форкием, младшим богом бурного моря.
Колебатель земли — эпитет бога морей, великого Посейдона, чьи волны колеблют берега.
Лавра́к — вид лучепёрых рыб из семейства мороновых. Также употребительны названия морской волк, сибас, морской судак. Лаврак встречается в морях у берегов Греции. Лавраки вырастают длиной до 1 метра.
Нере́й — отец 50 дочерей нереид — морских нимф. Являлся олицетворением спокойного моря, его чтили, как доброго, мудрого и справедливого морского бога. Он обладал даром прорицания.
Оли́мп – высокая гора в Элладе, место жительства высших эллинских богов, под властью великого Зевса. Именно из-за этой горы богов часто называют «олимпийскими».
Пифаго́р Само́сский (лат. Pythagoras, 570—490 г.г. до н. э.) — древнегреческий философ, поэт, математик и мистик, создатель философской школы пифагорейцев. Многие называли Пифагора сыном бога Аполлона. Аполлона в легендах отождествляли с египетским богом Гором. Мать Пифагора происходила из знатного рода Анкея, основателя греческой колонии на Самосе. Рождение ребёнка ей предсказала Пифия в Дельфах, потому Пифагор и получил своё имя, которое значит: «тот, о ком объявила Пифия». Пи́фия сообщила отцу ребёнка Мнесарху, что Пифагор принесет столько пользы и добра людям, сколько не приносил и не принесет в будущем никто другой.
Поликрат, сын Эака — тиран греческого островного города Самос. Известен своим везением, богатством, масштабным строительством и морским пиратством.
Посейдо́н — великий бог морей, один из трёх главных богов-олимпийцев вместе с Зевсом и Аидом. Cын Кроноса и Реи, брат Зевса, Аида, Геры, Деметры и Гестии.
Саме́на — это корабль, у которого выпуклая носовая часть имеет форму свиного рыла, а сам корабль широк, так что напоминает полость живота. Именно по приказу Поликрата и началось строительство нового типа кораблей, этих самен, который отличались от современных кораблей обрубленным носом с изображением вепря, более округлыми обводами и умением ходить под парусом. Изображение этого корабля украсило и самосские монеты, которые также стали именовать «саменами».
Туне́ц — крупная ценная морская рыба. Он относится к семейству скумбриевых. Это довольно крупная рыба. Некоторые ее особи вырастают до 3-4 м в длину и имеют 500-600 кг веса.
|
Великолепно написано! Читать - одно удовольствие!