Я начал писать этот стих
в Санта-Монике, в баре,
где Памела показала мне
свои новые стихи.
- Они не очень хороши,- говорю я.
И она начинает вопить
и швырять в меня стаканами,
и вдруг я осознаю,
что это звучит скорее,
как стих Буковски.
- Чёрт, - говорю я, -
это звучит скорее,
как стих Буковски.
Что случилось, что я пишу,
как Буковски?
Я разрываю стих и швыряю под стол,
где ползают муравьи,
стоят пустые бутылки
и валяются обёртки от конфет Памелы.
- Что с тобой? - спрашивает она.
- О, ничего плохого, если не считать,
что я начинаю писать, как Буковски.
- Что в этом плохого? - говорит она.-
Он приятный парень. Однажды я говорила
с ним по телефону. Я спросила,
не хочет ли он почитать свои стихи.
Он ответил - нет, лучше покупайте мои книги.
- В этом нет ничего плохого,- говорю я.-
Только я не хочу писать, как Буковски.
Я трачу достаточно усилий
на собственный труд,
помимо Буковски. К тому же,
он прекрасно справляется со стихами сам.
Я открываю дверь холодильника,
чтобы взять пиво, но он набит молоком
и пепси-колой.
- Как так, что у нас нет пива?- спрашиваю я.
- Не будь ослом,- говорит она.-
Ты знаешь, что мы никогда не покупаем пива.
С каких пор ты захотел пива?
Мне кажется, ты начинаешь сходить с ума.
- Может, ты и права.
И я захожу в ванную и чувствую,
что мне хочется вырвать, но я не могу.
Я наполняю ванну горячей водой.
- БОЖЕ! - кричу я.-
Я не принимаю ванны;
Буковски принимает ванны;
я принимаю - душ!
Я отключаю воду и сажусь на горшок.
У меня запор и геморрой,
и Памела колотит в дверь:
- Скорее, мне нужно ПОПИСЯТЬ!
- OK,- говорю я.- Выходит -
кто-то должен пописять на этот стих.
Он будет незавершён без того,
чтоб пописять на него.
***
BUKOWSKI POEM
I started writing this poem
where Pamela and I
are sitting in a bar in Santa Monica
and she shows me some of her new poems.
I tell her they’re not very good
and she starts yelling and throwing
glasses and all of a sudden I realize
it sounds a lot like
a Bukowski poem.
Shit, I say, it sounds a lot like
a Bukowski poem.
What am I doing writing like
Bukowski?
I rip it up and toss it on the floor
beside the ants and the empty bottles
and Pamela’s candy wrappers.
What wrong with you? shi asks.
Oh, nothing, I say, it’s just that
I’m starting to write like Bukowski.
Well, what’s wrong with that, she says.
He’s a nice guy. I talked to him on
the phone one time. I asked him if he’d
like to do a reading. He said no but
to keep buying his books.
There’s nothing wrong with Bukowski,
I say. I just don’t want to write
like him. I have a hard enough time
writing my own stuff, let alone
Bukowski’s too. And besides, he’s
doing an ok job of it on his own.
I go to the refrigerator for a beer
but there’s just a lot of milk and
Pepsi-Cola. How come we don’t have any
beer? I ask.
Don’t be an ass, she says. You know
we never buy beer. Since when
do you want a beer? I think you’re
going out of your mind, she says.
You might be right, I say.
And I go into the bathroom and feel
like vomiting but can’t.
I fill the tub with hot water.
CHRIST! I yell.
I don’t take baths; Bukowski takes
baths; I take showers!
I shut the water off and sit down on
the crapper. I’m constipated and
I have hemorrhoids and Pamela is
pounding on the bathroom door.
Hurry-up in there, she says;
I HAVE TO TAKE A PISS!
Ok, I say, it figures – somebody has to
piss in this poem; it wouldn’t be right
without pissing.
Послесловие:
Боб Фланаган (1952 – 1996), американский поэт, актер, прозаик, родился с неизлечимой генетической болезнью.
Вот, что он писал о себе: «Я родился с генетической болезнью, от которой я должен был умереть в 2 года,
затем в 10, затем в 20 и т. д., но я не поддался, и в никогда
не скончаемой борьбе не только выжить, но и покорить мою
упрямую болезнь, я научился побеждать боль болью.»
Боб Фланаган - автор нескольких поэтических и прозаических
книг. Он известен своими радикальными перформансами и документальным фильмом о нем «Жизнь и смерть Боба Фланагана, супермазохиста».
Стала читать ваш перевод и появилось ощущение, что Боб Фланаган больной человек.
Потом прочла ваше послесловие и поняла, что правильно почувствовала это.
Но он молодец- прожил 43г.
Не знаю, как в оригинале свучит стих, но на русском от увиденного события грустное состояние.
Одно могу написать(сказать), что у Боба была большая боль, которую он пытался описать.
Хотелось поплакать душой, но слез почему-то нет...
Я уже вроде мальчик большой, но Бог не дает на вопросы ответ...
Молится?
Кому и что нужно сказать?
Боль во мне создала тюрьму из которой я мечтаю сбежать!
Когда потухнет свет и радуга вспорхнет в небеса, у вас будет в глазах блестеть слеза...
Я ушел! Убежал туда, где не больно жить!
Но просьба к вам одна: не переставайте меня помнить и любить!
Если у него остались родные то думаю им будет приятно прочитать мои слова от него.
Потом прочла ваше послесловие и поняла, что правильно почувствовала это.
Но он молодец- прожил 43г.
Не знаю, как в оригинале свучит стих, но на русском от увиденного события грустное состояние.
Одно могу написать(сказать), что у Боба была большая боль, которую он пытался описать.
Хотелось поплакать душой, но слез почему-то нет...
Я уже вроде мальчик большой, но Бог не дает на вопросы ответ...
Молится?
Кому и что нужно сказать?
Боль во мне создала тюрьму из которой я мечтаю сбежать!
Когда потухнет свет и радуга вспорхнет в небеса, у вас будет в глазах блестеть слеза...
Я ушел! Убежал туда, где не больно жить!
Но просьба к вам одна: не переставайте меня помнить и любить!
Если у него остались родные то думаю им будет приятно прочитать мои слова от него.