" Звонарь был хвор, звонарь был тих"...
Евгений Латаев
Он взбирался едва по лесам к голубой колокольне,
Был он худ, измождён, и казалось, что нету в нём сил.
Он звонил и звонил, и тревожил набатом невольно,
И никто ведь, понятно, об этом его не просил.
Как справлялся , благой и тщедушный, с такою махиной?
Невдомёк было людям, но колокол слушался, вот!
Пела медь по округе, и плакала в ритме едином,
Дождь , жара , ураган ли, звонарь обязательно бьёт!
Он как будто видал дальше прочих, и пел свою правду,
Не успеть он боялся, и зная свой чётко предел,
Он за стены не прятался, мог бы, другим это надо,
Он хрипел алой пеной, он падал, а колокол пел!
Он был хвор, он был стар, но имел над округою власть он-
Он покорно упрёки сносил, никогда не роптал.
Он был лучший звонарь по округе, то разве не счастье?
Он был ближе всех к Богу, взбираясь на свой" пьедестал".
Он изрезал верёвками напрочь худые ладони,
Но при этом пощады у Бога совсем не просил.
Он ушёл так внезапно, он выдохнул на недозвоне,
А вдохнуть сини неба уже просто не было сил...
Золотился апрель, рассыпал по пригоркам пух вербы,
И струился с небес небывалый, неведомый звон.
Шёл звонарь в небеса по ступеням закона и веры,
И народ осознал, как же только прекрасен был он!
" Звонарь был хвор, звонарь был тих"...
Евгений Латаев
Он взбирался едва по лесам к голубой колокольне,
Был он худ, измождён, и казалось, что нету в нём сил.
Он звонил и звонил, и тревожил набатом невольно,
И никто ведь, понятно, об этом его не просил.
Как справлялся , благой и тщедушный, с такою махиной?
Невдомёк было людям, но колокол слушался, вот!
Пела медь по округе, и плакала в ритме едином,
Дождь , жара , ураган ли, звонарь обязательно бьёт!
Он как будто видал дальше прочих, и пел свою правду,
Не успеть он боялся, и зная свой чётко предел,
Он за стены не прятался, мог бы, другим это надо,
Он хрипел алой пеной, он падал, а колокол пел!
Он был хвор, он был стар, но имел над округою власть он-
Он покорно упрёки сносил, никогда не роптал.
Он был лучший звонарь по округе, то разве не счастье?
Он был ближе всех к Богу, взбираясь на свой" пьедестал".
Он изрезал верёвками напрочь худые ладони,
Но при этом пощады у Бога совсем не просил.
Он ушёл так внезапно, он выдохнул на недозвоне,
А вдохнуть сини неба уже просто не было сил...
Золотился апрель, рассыпал по пригоркам пух вербы,
И струился с небес небывалый, неведомый звон.
Шёл звонарь в небеса по ступеням закона и веры,
И народ осознал, как же только прекрасен был он!
Жил звонарь....