Свершилось, чёрт возьми… Темнеет в восемь… И пусть высокий Цельсий правит у руля,
уже зажгла на маяке лампаду осень, обрызгав наспех ржавой охрой тополя…
Уже не так доброжелательны рассветы, бескомпромиссны, холодны, как приговор:
заставят в плед ночами кутаться поэта и струны, тенькнув о лады, уйдут в минор.
Кобылой резвой необъезженною лето всё кажет норов свой крутой, а между тем
ушли два Спаса друг за другом незаметно и мыслеформы по ночам уже не те…
Укрыться тянет от гнетущего пожара в резной тени прохладных парковых аллей,
но данью осени на рыжих тротуарах – ясак листвы от подхалимов – тополей.
Пути назад теплу отрезаны, забыты… Лишь на плечах последний поцелуй – загар.
Мрачнее, уже коридоры лабиринта, в котором я скрываюсь, словно Минотавр…
А было ль лето или только показалось, отбившись эхом от густых раскатов гроз…
Без карт цыганских ясно, что чуть – чуть осталось до первых рос… до ливней беспричинных слёз…
Волною первой бьёт десант каштанов оземь, на прочность пробуя колючую броню,
но шансов ноль –в своей работе дока осень: надежды выжить убивает на корню.
Цыганка – осень листьев рыжие камеи насильно вешает на шеи тополей…
Счёт лета не закрыт… Но всё ржавее кайма дорог и имидж парковых аллей.
Косые ливни не целуют до рассвета незрячих окон запылённого стекла,
но, так охота не костра объятий лета, а спички с пламенем душевного тепла.
Взаимных губ, ответных сокращений сердца в груди, одетой в ситец, лён или шифон…
чтоб по любви, без пошлых ставок на коммерцию взамен бисексуальной осени – Сафо…
Люблю и жду её… вчера… сегодня… завтра… Назло ехидству звёзд и ворожбе планет…
о стены штреков лабиринта Минотавра стирая душу в кровь шестой десяток лет…
|