Вот – вот заря заблещет , а пока увидела одну звезду сияя,
Одно окно летит сквозь облака над рекой студёной Енисеем.
Кто ж это там, к моей мечте ревнив, прервал в ночи свой сладкий сон глубокий?
Кто ж это там, зарю опередив, так рано встал и свет зажёг высокий?
Да это ж матери моей окно! Мать - солнышко в дому, встает до света.
Здесь детства нашего гнездо, оно священной теплотой её согрето.
Кто встанет раньше матери моей? Кто всё добро расставит по порядку?
И полную замесит теста кадку и рукава засучит до локтей?
Я вижу - как глаза её глядят сквозь темноту в холодные просторы
И как идёт лицу её простому невинный и печальный этот взгляд.
Дрова сырые высушив, она к ним поднесёт трескучую лучину
И сядет у печи озарена, и примется латать рубашку сыну.
Ещё усердно подметает пол, ещё с бельём хлопочет у сараев.
Но вот она кладёт, кладёт на стол десяток круглых белых караваев.
Тепло от них, счастливей детских снов и может миг ещё на печке тёплой
Недвижно полежат пять чурбачков, пять детей весёлых.
Но только дом в лучах зари живых наполгится нежнейшим ароматом,
Они – будить совсем не надо их, соскакивают все: сестра за братом.
Как будто бы у мельниц жернова пустили влруг молоть без передышки:
Мать успевает подносить едва! Куда мои торопятся детишки?
Все разные: Вот тот на ласку скуп, а этот замкнут, сестра ни с кем не любит стычек,
Он вспыльчив, а она груба, у каждого по сто привычек. Умеют руки матери латать
Всех пять характеров изъяны и все разлады сглаживает мать палящею ладонью без обмана.
У каждого особенный секрет волшебного того замочка- сердца, а в жизни и ключа такого нет
Который подходил ко всем бы дверцам. На небе звезды не смыкают глаз
Их раньше встанет – лишь едва светает, проснётся среди ночи много раз
И каждого по разному ласкает…И много раз по разному, как свет,
По пяти вратам сердец стучится, и чтоб детей спасти от разных бед,
Одна душа бросается, как птица! И, в вечности пронзительной летя
Она одну испрашивает милость – вновь умереть за каждого дитя
- Такой уж наша мама уродилась! А я стою – года не сбросить с плеч…
И чья – то мать в заботе деревенской торопится в окне рассвет зажечь
Затянутый ночною занавеской – рассвет…Какой рассвет со всех концов!
И мать склонилась - сон оберегая своих беспечно дышащих птенцов.
И тёплые дымятся караваи…Что сделалось со мной? Ослепла я от слёз
Иль хочется мне снова стать девчонкой и отложить священный этот хлеб
С любовью материнской испеченый? Или на все наводит эта даль
В сиянии берёзово – белёсом – как запах детства светлую печаль
Когда заря едва горит над лесом? Туман спадает, утренний простор
Я обвожу спокойным ясным взглядом, гора Туран и дальний косогор
Теперь совсем уж кажутся мне рядом. Вон конь гнедой стоит невдалеке,
Всю жизнь пахавший эти склоны бодро. Блестит литовочка у матери в руке
И тяжелы валки у ног отца на склоне. Как будто в сердце волны трав летят
И дымом веют ветры грозовые…И лечит душу хлеба аромат, уютный запах матери России.
|
