* * *
Была та ночь нам сладким угощеньем,
Тобою был минутно восхищён.
За это ли теперь твоим отмщеньем
Я столько лет уже отягощён?
И то ль воспоминаньем освещён,
То ли рассвет принёс мне озаренье –
Я в сотый раз твоё прошу прощенье,
И сам не знаю, буду ли прощён.
Мой тяжкий грех!
Он всё острей во мне.
Болезненно пульсирующий в тканях,
В меня он жгуче входит сквозь дыханье,
Когда кричу и горячусь во сне;
Он с серой полумглой, с рассветом ранним
Игрой теней горбатых на стене
Усталый мозг мой памятью тиранит…
Мой тяжкий грех!
Он всё острей во мне.
Тот давний грех ничем не искуплю.
Душа моя – шагреневая кожа,
Мой мёртвый мир из льдин студёных сложен,
Я их, увы, уже не растоплю;
И я молю: «Прости меня, о Боже!
Прости мне бессердечие!» – молю.
Я каюсь, я томлюсь…
И всё же, всё же
Свой давний грех ничем не искуплю.
1997 г.
|
