Рояль, надежда, музыка, и снег…

Играет пианист среди пустыни снежной,
Устав от бездуховности враждебной суеты,
Спасая дух мятущийся из плена маеты:
Из–под замерзших клавиш извлекал надежду.

Кружился снег под звуки истязанья болью,
Не позволял снежинкам хрупким опускаться вниз,
А зависал над музыкой, как диктовал каприз
Этюдных россыпей рыдающих триолей.

Всё ускоряя темп, крепчали клубы снега.
Засыпан пианист был ими с головы до ног,
И оставался жив ещё спасительный порог;
Уходит музыкант, но, не предсмертным бегом.

Дрожали клавиши, не в силах шевелиться,
Под гнётом снежных облаков безгрешности борьбы,
Спасая музыку медитативностью мольбы,
Чтоб ЕЁ сердце продолжало вечно биться!

И сдался снег от намерений властной чести,
Заворожённо мягким пологом укрыл рояль,
Хранивший под сукном внутри божественный грааль
Спасения, заблудших в жизненном норд-весте.

Фройнд Наталья      

Скажи, поэт, как может человек
Такой божественный мотив измыслить?
На ноты осыпался чистый снег,
Способный пианиста к божествам причислить.

Диезы пели, намекая на мажор,
А в самом деле было не до смеха -
Был снег мелодией заворожён,
Рыдающих триолей дискотекой...

Как в нашем веке мы заражены
Желанием - всё разложить по полкам.
Смешно, ведь размышленья не нужны,
Хоть так сиди, хоть собирай осколки

Ледышек музыкального стекла,
Что Шуман на пюпитре у рояля
Расположил... Снег покрывал дела,
И ноты... Под покровом звёздной шали

Сочился кровью искренний мотив,
Медитативности открыв источник.
Рояль молчал, весь пыл в мотив излив...
А снег, клубясь, валил до поздней ночи. 

По полкам с давних лет лежат слова,
Идеи, мысли в древних фолиантах,
Но жаль, что все исходит на дрова:
Нет выводов, вода без доминанты.

К тебе, о музыка, мое стремленье!
Одна лишь ты несешь спасенье,
Моей истерзанной душе,
На реактивном вираже!

И музыка течёт в его крови,
А пальцы, греет отраженьем звуков:
Прислушайся ты к ней, внемли,
Чтоб стали теплыми душа и руки.

Сюжет нам дарит вдохновенье -
Оно вокруг роняет цвет,
Используя его явленье,
В нем открываем свой секрет.