Попал в семью как бабы с дедом,
Не помню: осенью иль летом.
Как будто вечно здесь прожил.
Я бабушку боготворил.
Два сына у неё, дочь старше.
То мать моя, но будто даже
Не мать, а баба родила:
Меня любила страсть она.
Пока был мал, держала строже.
Когда подрос – ослабли вожжи.
Моложе всех я во дворе.
Меня тянуло к детворе.
Ватагой бегали на море,
В сад лазали, я был в дозоре,
Резвились в девственном лесу:
Сгребая, падали в листву,
Визжа при этом, кувыркались,
Мы будто бы в листве купались,
Сбирали ягоды, грибы…
О, если возвратились бы
Деньки те, но их ждёшь напрасно.
О, детство! Как же ты прекрасно!
***
Станция есть Океанская.
Мне не забыть до сих пор
Детскую жизнь нестандартную,
Моря и леса простор.
Дед мой и баба вершители
Раннего детства. Оплот
Жизненный мне возвеличили,
Строили первый мой плот.
Здесь мне основы заложены:
Жизненных правил удел.
Детство запомнить возможно ли?
Памяти есть и предел.
***
Мальчишка из детского сада
Прижался к решётке ворот.
Надолго тоскующим взглядом
Упёрся в крутой поворот.
Быть может, появится мама,
Иль поступь услышит отца.
Трепещет сердечко упрямо:
И так каждый день, без конца.
Мальчишка из Владивостока.
Привольная жизнь – не аркан.
От дедова забран порога.
В детсад круглосуточный сдан.
Нет-нет, он не сир, он не брошен.
Накормлен, одет, жизни рад.
Тоской он по дому взъерошен…
Не в нрав круглосуточный сад!
Не в счёт воспитательниц ласки.
Урчит полуночная сень.
Вопросы мальчишки с опаской:
«Скажите, какой ныне день?»
Любимые образы ловит.
Сегодня суббота. Ура!
Отец забирает, уводит
Мальчишку. Да это же – Я...
***
Грифель, к нему придаётся доска.
Вам, первоклашки, неведомо это.
Годы прошли, но осталась тоска,
Память о прошлом в душе дремлет где-то.
Плотный и чёрный, как смоль, тот картон,
Сложенный вдвое, чтоб в ранце вместиться.
Палочки пишем, рисуем, притом
Тряпочкой стёр – чистотой вновь лучится.
Трудно Отчизне. Грохочет война.
Фронт вместе с тылом в единой отваге.
Верим: Победы добьётся страна –
Будут тетради и тонны бумаги.
Злобный историк чернит те года,
Хоть не познал их: он позже родился.
Я их из детства пронёс, «господа»,
Грифель с доской. Я не ныл. Я учился!
***
В детстве – я прозвище помню – Банухой
Кто-то прозвал меня. Что за кликуха?
Мне объясняли: махоркой под стать
Ходит «Бануха» на «бан» торговать.
Слову тому до сих пор я внимаю.
Правда, о чём оно, точно не знаю.
Ожегов*: «Бан» – в словаре нет его!
Я ту кликуху признал статус-кво.
* С.И.Ожегов – составитель словаря
***
Пожалуй, мне было лет шесть или семь.
Весной под берёзами теплиться сень.
С друзьями, что старше, в соседний лесок
Пошли добывать мы берёзовый сок.
Дыру просверлили. Забив желобок,
Бутылку прикрыли, направили сток.
И вдруг ниоткуда, но в этот же миг
Пред нами возник, появился лесник…
Ребята все вскачь, я за ними бегом.
Лесник мне под задницу пнул сапогом.
Летел – не соврать бы – я метров так пять.
На задницу сел, подскочил и бежать…
Из сил выбивался, дышать тяжело.
Лесник: «Вот попомните, будет ужо!»
***
Мы с бабушкой часто бродили в лесу.
На просеке вижу пчелу иль осу.
Жужжит и летит от цветочка к цветку.
«Поймаю, поймаю», – я мыслями тку.
Жужжанье замолкло. Мой час наступил.
Ладошка горбушкой. Пчелу я накрыл.
…И лес содрогнулся от плача навзрыд.
Ужалила пчёлка – ладошка болит.
***
У бабушки был небольшой огород.
А я совершил на соседский налёт:
Подсолнух там жёлтый, картошка цветёт.
Пусть лучше у нас в огороде растёт.
Я вырвал подсолнух, картофеля куст,
Воткнул в огороде – они не растут…
Ботва засыхает, подсолнух завял.
А баба в догадках: «Ну, кто хулиган?!»
***
Баба сказала: «Ты страх-то уйми.
Нашему псу щей снеси, покорми».
«Баба, пёс злой и его я боюсь!»
«Если кормёжку несёшь, то не трусь».
Бабушка в миску направила щей.
Тихо прокрался к собаке я с ней.
К будке поставил и стал убегать.
Выскочил пёс и за задницу – хвать!
С детства поодаль собак я держусь,
Так как и их, и уколов боюсь.
***
Дед даже пальцем не трогал меня.
Думаю, что это делал он зря.
Баба пониже спины – хлоп ладонью,
Я же, как резаный, в ор, хоть не больно.
Дед строгим взглядом окинет меня:
В угол проследую молча, сопя.
Бабушки я не боялся нисколько.
Только ревел очень громко и бойко.
Бил я на жалость: авось повезёт…
Баба целует, тем боль уберёт.
Я издевался над бабой порою -
То замолчу, то обратно завою.
***
В пионерском лагере вновь переполох.
Здесь не ждут комиссию и не Тузик здох.
Там малыш неистовый, этот хитрый жук,
Там пропал директора непутёвый внук.
Мал ещё для лагеря: он не пионер.
Только он директорский в жизни внук, пострел.
А заводом ведает этот самый дед.
В пионерском лагере будет он в обед.
Убежал внук к бабушке – сильно заскучал.
Баба в лагерь съездила и утих скандал.
***
Рано я буквы познал и верстал.
С мамой отцу письма с горем писал.
Шум: я не ту букву тиснул – беда!
Письма писать не любил я всегда.
***
Однажды нашалил богато –
То не скрываю – мой герой.
С запискою, что в школу надо
Прийти, понуро брёл домой.
А на душе чуть-чуть тревожно:
Вот если б не был дома дед…
Ведь бабе повиниться можно,
А дед – тот не приемлет, нет!
И, как назло, грешит погода:
Весь день дождь плакал, моросил.
Домой идти так неохота…
В ручье запруду сотворил.
Пускал кораблики из щепок.
Какой-то дядя подошёл
Позвал, прижал он парня крепко:
В тот час отец его нашёл.
Был в тридцать пятом арестован,
А в тридцать вот седьмом прощён.
В тридцать девятом комиссар он.
На "финской" принял батальон.
С тех пор отца пацан не видел.
Сорок четвёртый год пошёл.
То ль мать, отец ли мать обидел…
Кто их судьбе итог подвёл?..
Но в этот миг совсем иное
Сын чувствовал. Ура, ура!
Затмит приезд отца плохое.
Пора домой идти, пора.
В далёкий путь отец увозит.
И мать на то дала добро.
Она, конечно, сына спросит –
Ответ его понять мудро.
Что приобрёл, что потеряет –
Судьбы неймёт молокосос.
Что ждёт его? Пока не знает.
Но это уж другой вопрос! |
